Я предложил ей локоть, она задорно просунула свою руку, и мы медленно поковыляли до моей гостиницы.

Дома было тепло: сегодня на ночь хозяин затопил печь. Мы с Юми разделись и разулись, оставшись в брюках и рубашках. Она осматривала мою скудную на мебель комнату, пока я уставший и пьяный пытался стянуть с себя грязные носки.

― Миленько. Дорогая, наверное, вещь.

Юми любовалась дублетом, что я взял в аренду. Она водила своей ладонью по поверхности.

― Кожа далеко не из дешевых, безупречная выкройка, серебряные пуговицы. ― Она с упреком повернулась ко мне. ― И сколько же, интересно, Фениор тебе платит, раз ты можешь позволить себе подобные вещи?

― Я лишь взял этот дублет в аренду, на завтрашний королевский пир.

― Ты собрался на пир?! ― Она небрежно бросила дублет обратно на стул и уставилась на меня, словно я оказался повинен во всех смертных грехах на земле. ― И когда ты собирался мне об этом сказать?

Я присел на свою кровать, приложился спиной к стене и, кажется, начинал засыпать…

― Я думала, между нами больше не будет секретов. Или я тебе безразлична? Скажи, Артур. Я плохая, да? Ты видел меня злой сегодня, очень злой. Ааааа, я поняла… Это все из-за Райкера? Да, мы когда-то были вместе, и что с того? Давай я буду расспрашивать про всех твоих девиц, коих, я думаю, насчитать не хватит пальцев на руках и ногах.

Ее голос был раздраженным, но при этом весьма мелодичным. Однако я уже не понимал, чего она там несет. У меня еле как получилось снять с себя бриджи и рубаху, затем я по-тихому залез под одеяло.

― Ты не справедлив ко мне, слышишь! Я тянусь к тебе с самых первых минут нашей встречи, а ты… Ты такой холодный. О боги… Иногда, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что внутри ты совсем другой человек. Звучит как бред, согласна. Ты говоришь и рассуждаешь, как бы сказать, по-взрослому, что ли. Не в пример всем другим парням твоего возраста…

Я почти уже там… Сейчас мое сознание схлопнется в одну черную точку, закроется, словно книга, и я блаженно усну…

― Артур, еще я хотела сказать. ― Что-то еще доносилось до меня, едва уловимое. ― Точнее, спросить, можно пожить у тебя пару дней? Мне совсем некуда пойти. Я выселилась из своей комнаты, а новое жилье найти не успела.

Так, стоп. Нужно собраться. Что ей ответить? Вообще, я был не против, но у меня совсем не было сил сказать ей это.

― Иыыхъныыы…

― Что, что говоришь?

Блин, мой язык совсем отказал.

― Иибррххннггг….

― Прости, ничего не могу разобрать.

Я собрал все свои последние силы, отодвинулся к стене и раскрыл часть своего одеяла, предлагая разделить с собой постель. Не на полу же ей спать, ей богу.

― Я так понимаю, что ты согласен. Но учти, в грязной одежде я спать не стану.

Мутным зрением я пытался разглядеть, как она скидывает с себя штаны, как снимает через голову рубашку. Но тщетно. Передо мной было лишь одно размазанное пятно. Вру, два пятна.

Она нырнула в кровать. Места было мало, поэтому ей пришлось прижаться ко мне вплотную. Ее безупречное тело горело, словно кусок угля, который выпрыгнул из костра. Я безумно хотел ее, но у меня совсем не было на это сил. Она подтянулась ко мне еще ближе и просунула свое колено между моих ног. Я почувствовал ее нежную и мягкую словно шелк кожу. Наши носы едва соприкасались, а ее кисловатое после вина дыхание било мне в лицо. У меня внизу начало оживать и пульсировать вопреки моей усталости, а затем и вовсе уперлось в ее бедро.

По движению ее губ я понял, что она улыбается.

― Помнишь, я грозилась отрезать твое причинное место, если ты начнешь приставать? ― Шепотом, очень ласково пропела Юми. ― Так вот, я пошутила.

Она с легким, протяжным стоном обхватила рукой мой орган и стала елозить по нему и сжимать. Моя кровь кипела, разливаясь по всему телу расплавленной медью, сердце колотилось так, словно пыталось вырваться из груди.

Ее похоть придала мне энергии.

Я силой прижал Юми к себе и впился в ее сахарные губы. Ее твердые соски щекотали мою грудь. Наши языки сплелись в скользком и влажном танце под аккомпанемент вздохов и всхлипов. Затем я навалился на ее. Она скрестила ноги на моей спине и вцепилась руками в волосы, пока я целовал ее шею. Юми тихонько и ласково постанывала в мое ухо.

Моя рука скользнула вниз: там уже было все готово. Ее лоно обильно выделяло сок, угрожая утопить нас обоих с головой. Наши губы вновь встретились. Она пожирала меня своим ртом, словно голодала тысячу лет. Я сжимал ее молочную грудь ладонью, потом водил по ним языком. Она тихо вскрикнула от удовольствия, когда я аккуратно сцепил зубами ее твердый розовый сосок и поигрался кончиком языка.

Рука Юми решительно направила мой горящий от нетерпения орган в свою пещеру. Когда я вошел в нее, из ее рта вырвался протяжный и громкий стон. Я двигался медленно и нежно. Она больно прикусила мою губу. Во рту появился привкус крови, но она не переставала меня целовать. Я проглатывал ее стоны, впитывал запах ее волос и тела.

Юми положила свою ладонь на мои ягодицы и начала сама задавать темп. Все быстрее и быстрее. Она начала стонать с нарастающей силой, а затем ее стон и вовсе обратился в страстные крики. При каждом толчке она руками и ногами прижимала меня к себе для большего эффекта.

Меня переполняли невероятные чувства. Это было самое страстное занятие любовью в моей жизни. Мы чувствовали друг друга так сильно, словно были рождены только ради этого момент. Ее рука больно вцепилась в мои волосы, но мне было все равно. Я сопел от удовольствия, уткнувшись в ее влажную от пота шею.

Она все поняла, когда мое тело начало готовиться к финишу. Едва различимое «давай» вырвалось из ее рта. В этот момент я взорвался. Тысячи тысяч ярких звезд осыпались перед моими глазами. От макушки до ног пробежала дрожь. Еще некоторое время я продолжал входить в нее, но все медленнее и медленнее. В конце я бессильно рухнул на ее голую грудь, хватая ртом воздух. Юми вся покрылась мурашками.

В таком виде