Девлин опустил бинокль. Репутация девушки и так уже достаточно пострадает, когда он передаст ее Истфилду. Но он об этом не заботился. Она ничего для него не значила. Если Истфилд любит племянницу, тем приятнее будет преподнести ему ее с подмоченной репутацией. Что до его собственной репутации, то она его никогда не беспокоила.

О нем говорили за спиной большую часть его жизни. Когда он был еще маленьким мальчиком, до убийства отца, их соседи шептались со смесью жалости и уважения, что когда-нибудь из него вырастет такой же О'Нил, каким были его предки. Потом они перешептывались о бедности его семьи и любовных связях его отца. Джералд был хорошим мужем, но, как многие мужчины, не всегда верным. И шепоты не прекращались после его убийства — напротив, они стали еще более злыми и обвиняющими. Шептались о переходе его семьи в протестантство, о любви его матери к новому мужу, даже о том, кто его настоящий отец. С пылающими щеками и расправленными плечами Девлин отвечал на все это полным безразличием.

Теперь слухи распространялись в обществе английскими лордами и леди. Они кланялись ему едва ли не с почтением, но шептались о том же. В лицо его называли героем, а за спиной, мошенником и пиратом, хотя и пытались навязать ему на балах своих незамужних и богатых дочерей.

Девлин не беспокоился о своей флотской карьере. Она хорошо служила ему, хотя и несколько двусмысленно. Его жизнью были море и ветер, корабль и команда. Если бы эта карьера прервалась преждевременно, он все равно бороздил бы моря, пускай в ином качестве. Девлин не испытывал ни любви, ни преданности к своим британским хозяевам, но он был патриотом и продолжал бы служить своей стране — Ирландии.

Девлин прекрасно понимал, что снова дерзко нарушил приказы. Но адмиралтейство слишком нуждалось в нем — кроме того, его новая игра с Истфилдом велась осмотрительно и даже с подобием честности. Истфилд не хотел скандала, и Девлин знал, что он будет рассматривать похищение племянницы и требование за нее выкупа как частное дело. Девлин намеревался завершить его как можно быстрее — только немного поиграв с Истфилдом.

Он с улыбкой смотрел на темнеющее небо.

Вирджиния не знала, сколько времени он простоял здесь, глядя на нее, спящую. Но внезапно она проснулась и первым делом увидела его.

Она выпрямилась. Странный блеск в его глазах притягивал ее. Девлин не двигался, стоя у закрытой двери, как будто он только что вошел в каюту.

Вирджиния вскочила. Ее одежда оставалась влажной, значит, спала она недолго.

— И давно вы стоите здесь? — осведомилась она.

Его взгляд скользнул по ее груди.

— Недавно.

Ответ прозвучал холодно и равнодушно. Вирджиния покраснела. Каюта была слишком мала для двоих.

— Я думала, теперь это моя каюта.

Он открыл дверь туалетной комнаты и повернулся к ней. Его лицо было непроницаемым.

— Да.

— Тогда вы должны уйти.

Теперь он смотрел ей в глаза.

— Кто-нибудь говорил вам, что у вас слишком дерзкий язык?

— Вы сами грубиян. Каюта слишком мала для нас двоих, и… — Она запнулась, глядя на его мокрую, окровавленную рубашку. — От вас дурно пахнет.

— Да будет вам известно, мисс Хьюз, что это моя каюта и вы в ней как моя гостья. Вы не переоделись. Почему?

Внезапная перемена темы застигла ее врасплох.

— Я не хочу переодеваться, — ответила она.

— Вам нравится выглядеть мокрой кошкой? — Его темные брови приподнялись. — Или вы наслаждаетесь холодом?

— Благодарю за ваш сарказм.

Он вздохнул:

— Мисс Хьюз, вы заработаете пневмонию, если не снимете эту одежду. В мои намерения не входит вас убивать.

Вирджиния ухватилась за последнюю реплику:

— Тогда что входит в ваши намерения?

Выражение лица Девлина изменилось, и стало очевидно, что он раздосадован. Девлин полуобернулся и, прежде чем она успела опомниться, стянул через голову окровавленную рубашку и бросил ее на пол.

Вирджиния отскочила к двери.

— Что вы делаете? — крикнула она, глядя на его широкие обнаженные плечи и грудь.

— Я намерен переодеться, — спокойно ответил он.

Вирджиния отвела взгляд. Лицо бога и тело воина… Она и раньше видела мужчин без рубашек в Суит-Брайар, но никогда еще вид обнаженного торса не вызывал у нее такого волнения. Конечно, в Суит-Брайар она не была пленницей и ей не приходилось находиться в маленьком замкнутом пространстве со своим похитителем.

— Каюта слишком мала для нас двоих, — повторила Вирджиния, чувствуя учащенное сердцебиение.

Девлин держал в руках свежую рубашку, но не двигался. Если бы не его поднимающаяся и опускающаяся грудь, он был бы похож на статую.

— Вы повторяетесь, — заметил он.

Их взгляды встретились, и ее дрожь внезапно прекратилась. В каюте становилось душно.

— Вы могли бы попросить меня выйти наружу, — с трудом вымолвила Вирджиния, уставясь в пол.

— Я не думал, что мужская грудь так притягательна, — грубо сказал Девлин.

Вирджиния подняла взгляд. Теперь он стоял к ней спиной, облаченный в тонкий белый батист, стягивая с ног сапоги. Девлин направился в туалетную, и она увидела в его руках чистые кремовые бриджи.

Вирджиния молча повернулась к двери, но Девлин в один миг пересек каюту и положил руку на дверную панель.

— Вы не должны выходить на палубу.

Его рука легла на ее плечо — Вирджиния ощущала присутствие большого, сильного тела позади нее. Она не могла повернуться, боясь оказаться в его объятиях.

— Я не собираюсь наблюдать, как вы раздеваетесь, — резко сказала она.

— А я не прошу вас наблюдать, мисс Хьюз. Прошу прощения. Я забыл, как невинна восемнадцатилетняя девушка.

Вирджиния застыла. Теперь он собирается разыгрывать роль джентльмена? Недоверие боролось со смущением. Она чувствовала жар, исходящий от его тела, всего в нескольких дюймах от нее. Девлин снял руку с двери и шагнул назад.

Вирджиния медленно повернулась.

Девлин, все еще держа в руке чистые бриджи, нарушил молчание.

— Посмотрите в другую сторону, — сказал он. — Я мигом переоденусь, а затем вы сможете сменить ваше платье.

— Предпочитаю выйти наружу… — начала она.

— Господи, женщина, вы будете оспаривать каждое мое слово? Ваше платье выглядит неприлично.

Он снова посмотрел на ее грудь и отошел, расстегивая бриджи.

Посмотрев вниз, Вирджиния покраснела от досады. Мокрый шелк ее платья и сорочки прилип к маленьким грудям, увеличенным корсетом, четко обрисовывая торчащие соски. Неудивительно, что он глазел на нее. Она с таким же успехом могла быть обнаженной.