— Хватит выделываться — наверняка понял уже, что я не Виктор.

В какой-то момент в комнате повисло напряжённое молчание. Эммет сидел то ли в удивлении, то ли в ступоре несколько секунд, но позже помещение разразил его медленный и низкий смех — тот самый, что заставлял мурашки выступить на теле.

— Да, тут ты прав, — всё ещё сидя на полу, ответил тот. — У Виктора шаг легче будет и сердцебиение повышенное, а тут… Ещё и знаешь, кто я… Что же ты за мудак такой?

— Это не так важно, — Хантер поднял своего заложника обратно на диван и принялся поднимать с пола на удивление целый фонарь, кучу маленьких треснутых зеркал, косметики и осколков из фоторамок.

— Точно… А вообще-то — нет. Не тот ли ты мудак, что?.. Ай! — старик сделал из платка, что он использовал под бандану, небольшую повязку и нацепил тому на глаза. — Вовремя.

— Лучше — поздно.

— Херня. Если поздно — значит, уже не нужно. Надеюсь, ты взял мои шмотки? Они денег стоят, знаешь ли, и вообще… Фу, блять, где тут ведро? Подай ведро — я сейчас… — подать ведро он не успел.

* * *

— Уильям… Уильям… Уильям-Уильям-Уильям. Уиль-ям. Уильям! Уи-и-и-ильям…

— Завали.

— Мы сидим целый час и молчим, всё это время я нихрена не вижу, а мои запястья сдавливает верёвка — поговори со мной, — ответом была тишина. — Как ты вообще можешь сидеть и молчать?

— Я думаю. Волновать тебя не должно, о чём, — он отвечал на упреждение.

— Ой, да расскажи хоть что-нибудь — может, я передумаю тебя убивать.

— Хорошая шутка.

— Я шучу, по-твоему? Слушай, тебе вообще страшно бывает, а? Ты же в курсе, что я всегда возвращаюсь сюда? Что меня, несмотря на мою охренительную систему маскировки, уже находили и отводили к Нею, но я всегда возвращался. А те, кто меня приводил к нему — нет.

— И? Мне стоит боятся того, что люди всё-таки переправились в Гренландию?

— Ха-ха-ха-ха-ха. Хорошо, даже, если ты настолько наивен, поясню: прежде, чем отправится, нужно будет кое-что сделать. Нужно будет меня привести. И сколько бы ты верёвок на меня не нацепил — Зильбер меня отпустит. Не страшно, Уильям?.. Не отвечай — слышу, что не страшно. Псих — вот, кто ты… Мне нравится. Ты знал, что именно психи ощущают не весь спектр эмоций, а? Что именно им не присуща эмпатия и страх в любом виде, но они чрезвычайно высокомерны. Никого не напоминает? — ответом вновь служила тишина. — Эй! Я, блин, не смогу развлекаться, если ты будешь молчать! Говори!

Ворон подпрыгнул с места и тут же получил по челюсти.

* * *

— «Услышь, лжец, слушай вор, в нищеты что взят плен: как приду в жизнь твою я — так не встанешь с колен»…

Эммет напевал что-то себе под нос в то время, как вечер неминуемо приближался. Лишь в восемь двадцать — уже тогда, когда Уильям сам хотел идти с пленником на привязи на поиски — Айви вбежал в комнату. Сказать, что парень светился от счастья — означало не сказать ничего.

— Где ты был?! — злобным шёпотом спросил того Хан.

— Уильям, я… Извини. Но Лилия! Она… Она…

— Что?!

— Она поцеловала меня! — глаза того горели настоящим юношеским огнём.

Старик замер если не в удивлении, то в гневе — смешанные чувства возникали одно за другим, потому что с одной стороны, он был по-человечески рад и соблюдал некую неизвестную никому в первозданном виде, но непоколебимую мужскую солидарность, а с другой — он очень не любил, когда кто-то нарушал данное слово. Но тишину разбавил всё тот же отвратительный, тихий и даже подлый, как показалось, смешок — Ворон, опустив голову, слабо хихикал.

— Это он?

— Это он.

— Это я! — наигранно серьёзно подтвердил Джонс, не поднимая головы. — Ха-ха-ха-ха. Ты бы хоть поздравил пацана — добился своей девчонки. Она хоть красивая, а?

— Она красивая!

— Это хорошо. Получается, у нас тут хладнокровный псих и какой-то странный парнишка… Интересная парочка. Ты же с ним, верно? Ты не отсюда?

— Не отвечай на его вопросы, — Уильям загородил Ворона спиной. — Чем меньше знает — тем лучше.

— Как грубо!

— Заткнись!.. А ты опоздал. Сильно опоздал. Я мог его прозевать, мог уснуть из-за усталости и пропустить момент — всё ради того, что бы ты!.. Эх… В одиннадцать — ближе к пересменке охраны, мы выведем его из станции, посадим в машину и умчимся прочь. Сделай мне одолжение: оставайся до этого времени здесь. А я пока… — он заметил, что Ви практически не слушал. — Ты вообще здесь?!

— Уильям, я думаю, что-то не так, — он глядел на полку позади двоих наёмником. — С ним.

— О чём ты? — тот сразу обернулся на Эммета. — Это точно настоящий, поверь мне. Он даже…

— Нет-нет — я не об этом. Он мне только что сказал мне: «Взгляни на фотографии», но с ними… всё в порядке?

Он сразу же обернулся и взглянул на фото, что стояли на полке: несколько треснувших фоторамок, в некоторых разбилось стекло, когда Уильям смёл её рукой во время падения — фото всё так же было рамке, а осколки лежали возле него.

— Я ничего не слы…

В один миг раздался глухой треск, и Хантера крепко обхватили руки вокруг шеи. К его артерии был приставлен маленький, чуть больше, чем две фаланги пальца, кусок стекла. Джонс со всё теми же завязанными глазами дышал ему прямо на ухо запахам алкоголя и, как был готов поклясться сам Хан, улыбался.

— Вот теперь тебе страшно. О, теперь тебе действительно страшно… — Уилл видел перед собой Ви, тянущегося за пистолетом. — Ты всего лишь человек.

— Каким бы быстрым ты себя не мнил — не успеешь прирезать меня и не словить пулю при этом.

— Ты меня недооцениваешь. Поверь мне, я успею. Если я успел встать, то успею и убить тебя. Верно, парнишка? Скажи мне, ты видел то, как я поднялся? — Айви медлил. — Это был вопрос, если что.

— Видел, — прошептал тот, ещё дальше заводя руку за спину. — Но сделать ничего