Им удалось отыскать в стене небольшое углубление, возле которого узкий бережок был вполне сухим и почти лишенным костей. Они решили, что будут попарно и спать, и стоять на часах. Топлива, чтобы разжечь костер, у них не было, и Стивен спустил свой волшебный огонек почти к самой земле, уменьшив его мощность, и теперь он горел, точно крошечный костерок. Но стоило Стивену уснуть, как огонь погас.

— Вот еще напасть! — проворчал Гарек. — Стивен, проснись! Стивен мгновенно сел.

— Что? Что случилось?

— Огонь твой потух.

— Ох, тысяча чертей! Ну, ладно. Значит, пока я сплю, он гореть не будет? Дай-ка подумать минутку...

Стивен, не мигая, уставился в землю, и уже вскоре на берегу вновь ярко вспыхнул маленький костерок, горящий без топлива и дающий приятное тепло. Стивен опять лег и завернулся было в одеяло, но Гарек вновь разбудил его:

— Погоди, Стивен, твой огонь потух сразу же, как только ты начал задремывать. Нельзя же заставлять тебя всю ночь бодрствовать. Хотя, может, сейчас и день, не знаю... Нет, нам все-таки нужно раздобыть хоть немного топлива. — Голос Гарека стал глуше, поскольку он отошел от Стивена и повернулся к нему спиной. — Марк, помоги-ка мне.

Не без труда они вдвоем с Марком отодрали с верхней палубы «Капины» бревно, сунули его одним концом в огонь, и Гарек с улыбкой попросил Стивена:

— Ты уж пока не засыпай, ладно? Пусть это бревнышко немного подсохнет и займется.

— Я могу сделать и кое-что получше, — сказал Стивен и, глубоко вздохнув, пристально посмотрел на сосновое бревно.

От бревна повалил густой пар; казалось, что Стивен изнутри подогревает его.

— Э, да оно стало совсем горячим! — радостно воскликнул Гарек, потирая обожженные пальцы о рубаху. Через несколько минут бревно высохло, и один его конец вспыхнул, громко потрескивая. Гарек задумчиво посмотрел на него и пожал плечами. — Ладно. Будем просто передвигать его, когда догорит этот конец. Спасибо, Стивен!

Марк, стоявший рядом, ничего не сказал, но не сводил глаз со Стивена, а тот, вконец измученный возней с бревном, упал на постель и мгновенно уснул.

Проследив за взглядом Марка, Гарек посерьезнел.

— Ты что? — шепотом спросил он.

— Ты разве не видел?

Марк и сам был не уверен, может ли верить собственным глазам. И ему очень хотелось, чтобы Гарек подтвердил его подозрения.

— Не видел чего?

Марк ответил, но скорее самому себе:

— Неоновую рекламу: «СМЕНА МАСЛА. ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ДОЛЛАРОВ И ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ ЦЕНТОВ».

— Чего?

— Я уже видел такое — в то утро, когда Стивен ту сосну своим посохом в щепки разнес... Вы тогда еще чуть друг друга не убили.

Лицо Гарека вспыхнуло от волнения.

— Я тебя не понимаю! Это же магия! Мы уже не раз видели, как Стивен ею пользуется.

Марк, не отвечая, указал ему на вход в их скромное убежище.

— Ну и что?

Гарек совсем смутился. И вдруг что-то щелкнуло в его мозгу: он понял, что имел в виду Марк.

Ореховый посох стоял у входа в пещерку, прислоненный к стене. Усталый Стивен даже не заметил, как высушил бревно и разжег костер без помощи своего посоха.

Когда Брексан снова пришла в себя, ей, странное дело, было тепло и она чувствовала себя отдохнувшей и набравшейся сил, хотя и промокшей насквозь. Стряхнув приятное полузабытье, она поняла, что по-прежнему находится в Равенском море, по подбородок в воде, вот только вода больше не кажется ей холодной — наоборот, она была теперь даже теплой, как парное молоко.

Спускалась ночь, но Брексан все же сумела разглядеть ронский берег, оказавшийся совсем близко. Душу ее охватило смятение: как это она не только осталась жива, но и сумела так далеко проплыть? Она почти машинально окликнула Версена; последнее, что она помнила, — как он исчезает в волнах. Разгребая воду руками, Брексан описала круг, без особой надежды высматривая своего спутника на поверхности моря, и чуть не утонула от неожиданности, услышав его голос:

— Я здесь!

И она действительно его увидела. В рамке из спутанных, прилипших к голове волос светились его ясные зеленые глаза и белозубая улыбка. Она узнавала его грубоватые черты, но он больше не был бледен как смерть, напротив, выглядел вполне здоровым и крепким, способным и дальше продолжать борьбу с Малагоном и его приспешниками. Слезы так и полились у Брексан из глаз, и она, яростно работая руками и ногами, поплыла к нему.

Бросившись Версену на шею, она обвила его талию ногами и крепко сцепила руки у него на затылке.

— Я ведь была уверена, что потеряла тебя! — Она уже плакала навзрыд.

— Брексан, я...

Она не заметила, как под ее тяжестью Версен с головой ушел под воду, так что последние его слова потонули в фонтане крохотных воздушных пузырьков.

— Ох, черт возьми! — Смутившись, Брексан тут же выпустила его. — Извини, я совсем не собиралась тебя топить!

Версен, вынырнув на поверхность, игриво брызнул в нее водой изо рта.

— Я тоже очень рад снова тебя увидеть.

Он притянул Брексан к себе, крепко сжав ее бедра своими могучими ручищами. Внутри у него все затрепетало; возбуждение так и ударило в голову. Он зарылся лицом в ямку у нее на шее, вдыхая ее теплый запах, запах женщины, смешанный с запахом моря. Говорить что-либо он не осмеливался, чтобы не показаться глупцом — слишком уж его переполняли чувства.

И Брексан тоже словно ожила в его объятиях; она гладила его руки, мускулистые плечи, радостно отдаваясь той страсти, что проснулась в ней в тот миг, когда он, очнувшись от тяжкого забытья, впервые сказал: «Я люблю тебя». Она легко, едва касаясь, провела кончиком языка по его губам, чувствуя вкус соленой морской воды, и он от страсти совсем потерял голову, что-то тихо прорычал и завладел ее ртом. Оба, казалось, забыли обо всем на свете; они исследовали тела друг друга, гладя, лаская, дразня и ни на мгновение не размыкая слившихся в поцелуе губ. Брексан первой слегка оттолкнула его, и он, тоже словно очнувшись, выпустил ее из рук. Оба судорожно хватали ртом воздух; вокруг по-прежнему было море, и Брексан изумленно промолвила:

— Неужели мы умерли? — Она снова заплакала. — Я же видела, как ты тонул! Я так старалась! Так хотела поддержать тебя! Но было ужасно холодно, а ты стал вдруг таким тяжелым...

Версен обнял ее и крепко прижал к себе; вспоминая, что с ними происходило, он был потрясен ее мужеством и силой воли.

— Ты сделала все, что могла, милая. Разве тебе по силам было столько времени тащить мою безжизненную тушу по морю?

— Но я же видела, как ты скрылся под водой!

Брексан захлебнулась в рыданиях; теперь она уже вся дрожала и сама испуганно цеплялась Версену за шею, вновь переживая те страшные мгновения, когда поняла, что осталась одна и замерзает посреди Равенского моря, слишком далеко от земли, чтобы иметь хоть какую-то надежду на спасение.