Тем временем Август концентрировал в своих руках все больше власти. В 13 году умер Лепид, все еще находясь под арестом. Тогда Октавиан «принял на себя положение первосвященника, – пишет Светоний, – чего он никогда не предполагал делать, пока Лепид был жив».21 Это значило, что управляющий политическими делами Рима теперь также стал и религиозным главой государства, образовав комбинацию, значительно усилившую его власть, и с тех пор ставшей нормой.

Это сделало Сенат еще более бесполезным. К 11 году до н. э. Августу пришлось изменить устав Сената, чтобы дела могли вестись, даже если требуемый кворум в четыреста сенаторов (из шестисот) не будет собран. Он также объявил, что члены Сената не будут больше говорить в порядке старшинства, так как они приобрели привычку подниматься по одному друг за другом и говорить: «Я согласен с предыдущим оратором». Вместо этого, пытаясь заставить сенаторов не спать, Август начал наугад вызывать и опрашивать их, как учитель в невнимательном классе.22

В то же самое время Август пытался найти себе наследника и создать династию – абсолютно не республиканская идея. Впрочем, Сенат симпатизировал идее наследования, так как никто не хотел, чтобы разразилась война, как только умрет Август. Увы, для него не было законного способа назначить кого-то императором Рима. Более личная проблема заключалась в том, что у Антония вообще не было сыновей. Он рассчитывал сделать своим преемником зятя, и поэтому в 24 году женил свою четырнадцатилетнюю дочь Юлию на семнадцатилетнем кузене Марцеллле. Но Марцелл умер всего через год. После этого Август выдал Юлию замуж за одного из своих офицеров, человека по имени Агриппа; но Агриппа тоже умер в 12 году до н. э.

Вместо того чтобы оставить бедную женщину в покое, Август выдает ее замуж за последнего кандидата – Тиберия, сына своей жены от предыдущего брака. Тиберий не выглядел удачным выбором. Он вел себя холодно и отстраненно, обычно хранил молчание, у него были странные привычки – он неуклюже ходил и постоянно жестикулировал пальцами во время разговора.23 В качестве наследника Августа Тиберий просто занимал промежуточное место. Император надеялся, что один из сыновей Юлии станет достаточно взрослым, чтобы его можно было назначить преемником вместо Тиберия. Ну а пока он создал для дочери несчастную семейную жизнь. Юлия ненавидела Тиберия, и их жизнь была настолько плохой, что он уехал на Родос, в то время как она все больше погружалась в пьянство и разврат. Ее поведение стало настолько скандальным, что в конце концов Август поселил ее на Пандатерии, острове-тюрьме.

Его семейные проблемы ненадолго отвлекли его от дел по управлению империей. В 4 году до н. э. умер Ирод Великий – вассальный правитель, посаженный Марком Антонием на трон Иудеи. Он оставил трех сыновей и громадный перестроенный храм. Ирод использовал свою власть, чтобы превратить обветшавший Второй Храм в строение, демонстрирующее его собственное величие, хотя бы и под римским надзором. Место, на котором тот стоял, плоская вершина Храмовой Горы, было слишком невелико для крупного строения, поэтому Ирод раскопал все вокруг и построил огромные подземные залы, послужившие основанием для большего по площади пола.

Теперь Ирод Великий умер. Но, не желая выбирать в наследники одного из трех сыновей Ирода, Август разделил Палестину на три части – видимо размер Храма продемонстрировал ему амбиции этого семейства, которые необходимо было пресечь. Во всяком случае, Ирод Антиппа получил Галилею у Галилейского моря; Архелай получил Самарию и Иудею; а третий брат Филипп, получил север. Ирод Антиппа и Филипп правили без особых инцидентов; но Архелай оказался таким жестоким, что в 6 году н. э. Август сместил его с трона и посадил на его место римского чиновника – прокуратора, в обязанности которого входило следить за управлением областью. Прокуратор имел последнее слово во всех решениях, особенно в серьезных законодательных и судебных вопросах – например, таких как казнь. Но пока Ирод Антип и Филипп вели себя нормально, римляне их не трогали.

Немного дальше на востоке парфяне мучились антиримскими настроениями.

Во 2 году н. э. жизнь семьи Фраата IV снова претерпела поворот. Подаренная ему Августом рабыня родила ему сына, и когда этот сын подрос, он убил своего отца, сам заняв трон как Фраат V. Монеты времен его правления изображают возле него мать. Возможно, она была соправительнецей, но выглядит скорее как его супруга, и в Парфии существовала традиция (хотя и не слишком афишируемая) браков с собственной матерью. К тому же следует учесть, что мать была старше него всего на пятнадцать лет.24 Их совместное правление сделало их крайне непопулярными, и после неполных четырех лет парфяне отправили правителей в ссылку.

После этого на трон взошел один из воспитанных в Риме сыновей Фраата IV, принявший царское имя Вонон I. Это было как раз то влияние на Парфию, на которое рассчитывали римляне. Правление Вонона I было для них таким же удачным, как и в Палестине. К несчастью длилось оно недолго. Портреты Вонона на монетах изображают его с прической в западном стиле, без сомнения, приобретенной в дни нахождения в Риме. Но проримское поведение Вонона раздражало парфян при его дворе. Римские слова в устах парфянина, римская одежда, римские привычки – все это становилось более и более непопулярным у консервативной части парфянского общества. В мирное время казалось очень важным оставаться преданным родной культуре; эта преданность не была необходима в военное время, когда враждебность действует как естественная проверка культурного обмена.

Венон I смог продержался лишь порядка четырех лет, после чего парфянский патриот Артабан сверг его (и выслал либо убил), сам объявив себя царем. Парфия осталась в мире с Римом, но то был непрочный мир, Парфия постоянно сопротивлялась римскому влиянию и держалась отчужденно на другом берегу Евфрата.[292]

К 4 году н. э. Август оставил поиски наследника по крови. Два внука Юлии умерли молодыми. Третий, Агриппа Постум, вырос таким злым, что о нем повсюду говорили как о ненормальном; Август тоже выслал его на тюремный остров Пандатерия. Он еще больше сблизился с Тиберием, формально принимая зятя как своего подопечного и члена ближайшего семейного круга.

Это не сделало Тиберия его наследником, так как наследное правление все еще оставалось невозможным. Но Тиберий получал все больше и больше контроля над римской армией, а так как поддержка римских легионов являлась самой главной опорой имперской власти, это играло почти такую же роль, как и передача Тиберию короны. В 13 году н. э. Сенат утвердил Тиберия проконсулом и принцепсом вместе с Августом, что сняло срочность проблемы наследственной передачи власти.

Этот акт был совершен весьма вовремя. В августе 14 года н. э. Август и Тиберий путешествовали вместе, когда у семидесятипятилетнего императора началась диарея. Он быстро слабел, пока не смог уже подниматься с постели.

Однажды Август попросил зеркало, чтобы привести в порядок волосы, будто готовясь к приему. «Когда собрались все его друзья, которых он вызвал, – пишет Светоний, – он потребовал от них сказать, что они думают, хорошо ли он сыграл свою роль в комедии жизни». Когда они ответили положительно, он процитировал (почти как свои последние слова) две строчки из популярной драмы: