– Товарищ Томский, в чем дело?

– В смысле?

– Да на тебе лица нет. В детстве прививок, случаем, не боялся?

– Не боялся. Ты собираешься мне что-то вколоть?

– Позже, может, и вколю, а пока – просто возьму образец крови. Перестань дергаться!

Толик стиснул зубы. Укол иглы в вену не был болезненным, боль вызывали воспоминания о белом кафеле на стенах, рядах пробирок и колб, привязанных к стальным рамам людях и хищной ухмылочке профессора Корбута. Ох уж эти профессора! Теперь вот Берг. Оставалось лишь надеяться, что метод Берга не будет иметь далеко идущих последствий, присущих методу Корбута. «Мы не планировали делать из людей роботов». Вот спасибо тебе, Теченко, за то, что ничего такого ты не планировал!

Чтобы не видеть, как шприц наполняется кровью, Томский стал следить за действиями Куницына и Лютца. В этом эксперименте им пришлось довольствоваться ролью подручных, или как там это называется у ученой братии? Лаборантов? Исай Александрович зажег две спиртовки, поставил на них блестящий ящичек для стерилизации инструментов и переключился на какое-то непонятное приспособление, напоминавшее миниатюрную карусель. Лошадок на ней заменяли специальные крепления, а ездоков – стеклянные пробирки. Отто была поручена более ответственная задача: он с видом заправского иллюзиониста сдернул брезентовый чехол с ИВС-установки, выглядевшей как помесь гильотины и электрического стула. Круглая платформа. Прямоугольная рама из труб высотой в человеческий рост. На уровне рук и ног – штоки с регулируемыми обручами для запястий и щиколоток. Главный обруч, для головы, крепился к верхней перекладине рамы на двух пружинах. В отверстия, просверленные на этом обруче, были продеты провода. Они обвивались вокруг боковых стоек рамы и ползли к прибору, привинченному к специальной стойке. При взгляде на него Толик почувствовал панику. Если сама установка выглядела вполне фантастически, то прибор, ответственный за управление ею, мало чем отличался от лампового приемника из музея радио. Десяток тумблеров весьма примитивного вида, четыре датчика с круглыми шкалами да несколько лампочек, спрятанных под разноцветные колпачки.

«Неужели они собираются препарировать твой мозг с помощью этого примитивного, тупого, как каменный топор, инструмента? Да ты и впрямь сумасшедший, если согласился на лечение с применением технологий пятьдесят третьего года!»

Поведение Лютца тоже не добавляло оптимизма. Встав на платформу, он вооружился отверткой и, насвистывая какой-то немецкий марш, регулировал болты на обруче для головы. Все бы ничего, но Отто еще и поглядывал на Томского, явно оценивая диаметр черепа пациента.

«Вот нацистская морда! Наверное, в своем Освенциме ты тоже так насвистывал…»

Теченко наконец вытащил иглу, полюбовался на свет содержимым колбы шприца и направился лабораторному столу.

– Что ты собираешься делать с моей кровью?

– Была ваша, стала наша. Серологический анализ, Толя.

– Это еще что за хрень?

– Для кого хрень, а для кого метод изучения антител или антигенов в сыворотке из крови больного, – Тарас Арсеньевич перелил кровь в пробирку и размешал ее стеклянной палочкой. – Эта хрень, дорогой пациент, основывается на реакциях твоего иммунитета. Я должен поймать антитела, бактерии или вирусы в твоей крови. Потом мы их выделим и попробуем нейтрализовать. То есть, создать сыворотку, способную уничтожить корбутовский модификатор без вреда для твоего организма. Если получится – честь мне и хвала.

– А если нет?

– Тогда ты болен неизлечимо, Анатолий. И других способов помочь тебе просто не существует, – Теченко явно относился к типу докторов, не привыкших вселять в пациентов надежду. – Да не волнуйся так. Сначала я испытаю свою сыворотку на крысах.

– Это просто чудесно, Тарас! Мне сразу стало легче жить! Что-нибудь еще я должен знать перед тем, как позволю себя распять на вашей дыбе?

– Ты и так знаешь достаточно, – Теченко принялся перелистывать тетрадку с записями Берга, но поняв, что за ним наблюдают, рассердился. – Шли бы вы, больной… погулять! Мешаете сосредоточиться.

– От больного и слышу! – буркнул Томский, и зоолог сменил гнев на милость:

– Поверь, это совсем не игра, – развел он руками. – Все слишком серьезно. Если я в чем-то ошибусь, тебе не сдобровать. Предлагаю пока посмотреть арсенал Куницына. Уверен, тебе понравится. Исай Александрович, товарищ Томский жаждет увидеть ваши стрелы и копья! Отто, а ты, будь любезен, принеси мою клетку с крысами.

Толик обрадовался возможности отвлечься от зловещих приготовлений, а про Куницына и говорить было нечего. И он повел Томского, Аршинова и Вездехода на другой конец Академлага.

* * *

Было заметно: здесь когда-то хозяйничали уже не представители естественных наук, а инженеры и конструкторы. На пути попадались раскрытые и зачехленные кульманы, свернутые в рулоны и закрепленные на чертежных досках листы, остро отточенные карандаши в алюминиевых стаканчиках… Несмотря на толстый слой пыли, все выглядело так, словно ученые покинули свои рабочие места на несколько минут и вот-вот вернутся, чтобы продолжить работу.

Куницын провел гостей мимо металлообрабатывающих станков, в барабаны которых еще были зажаты заготовки, и остановился у длинного стола.

Теченко явно шутил, когда говорил о стрелах и копьях. В основном на столе лежали ножи каких-то особых конструкций, пара стальных арбалетов, пистолеты с короткими толстыми стволами и широкими рукоятками.

– Мое научное подразделение работало по заказам, предназначенным для войск специального назначения, выполняющих разведывательные и диверсионные операции. Бесшумные пистолеты, стреляющие ножи и так далее, – Куницын взял со стола один из пистолетов. – Вот над этой штуковиной работал… Впрочем, сейчас уже неважно, кто. Бэпэ. Бесшумный пистолет. Приличная масса этого оружия в сочетании с относительно слабым патроном, глушителем и специальным прикладом позволяет вести из него автоматический огонь короткими очередями с достаточно высокой кучностью и точностью, надежно поражая цели на дистанции до пятидесяти метров.

– Слыхал о таком, но вижу в первый раз! – восхитился прапор. – Нежели и впрямь бесшумный?

– Конкретно этот – не совсем. Звук его выстрела хотя и значительно тише, чем звук выстрела обычного пистолета калибром девять миллиметров, но сравним по громкости со звуком выстрела… ну, например, малокалиберного пистолета. Правда, несколько отличается от него по тону. Использование глушителя в данном случае позволяет лишь затруднить обнаружение стрелявшего, но не скрыть полностью факт выстрела, по крайней мере, на небольших дальностях.

– Все равно круто!

– Есть и другие пистолеты скрытого применения. Они значительно тише. Взять хотя бы этот. Он разрабатывался по заказу НИИ точного машиностроения. Имеет следующие характеристики…

Пока Аршинов с восхищением ловил каждое слово Исая Александровича, Толик с Николаем рассматривали пружинные ножи. Томскому они очень понравились, а Вездеход, взвесив на руке пару штук, покачал головой: