Объектом нападок стала система социального вспомоществования: поддержка одиноких матерей по программе «Помощь семьям с детьми-иждивенцами», продовольственные талоны, медицинская помощь малоимущим по программе «Медикейд». Для большинства людей, которым помогали в рамках этой системы (пособия варьировались в разных штатах), это означало потерю 500–700 долл. в месяц, что заставляло их существовать на примерно 900 долл., т. е. на уровне гораздо ниже официального порога бедности. Чернокожие дети имели в 4 раза больше шансов жить на деньги от социального вспомоществования, чем их белые сверстники.

В начале правления администрации Рейгана, отвечая на аргумент о том, будто в правительственной помощи нет нужды, а частное предприятие может позаботиться о бедных, мать двоих детей написала письмо в местную газету: «Я участвую в программе «Помощь семьям с детьми-иждивенцами», и оба моих ребенка ходят в школу… Я с отличием окончила колледж, заняв 128-е место в выпуске из более чем 1 тыс. человек, получив диплом бакалавра по английскому языку и социологии. У меня есть опыт работы в библиотеке, ухода за детьми, социальной работы и консультирования.

Я побывала в бюро, отвечающем за выполнение Закона о всеобщей занятости и подготовке рабочей силы[241]. Они ничего не могут мне предложить… Я также еженедельно хожу в библиотеку, просматривая газетные объявления с предложениями работы. Я сохранила копию каждого письма с моим резюме, которое отправила: стопка этих писем уже высокая. Я даже пыталась устроиться на работу с такой низкой зарплатой, как 8 тыс. долл. в год. Я работаю на полставки в библиотеке за 3,5 долл. в час, из-за чего мне сократили выплаты по социальному вспомоществованию…

Похоже, что у нас есть бюро по трудоустройству, не предлагающие рабочие места, правительства, которые не правят, и экономическая система, не дающая работу людям, готовым трудиться… На прошлой неделе я продала кровать, чтобы оплатить страховой полис на свою машину, поскольку в отсутствие общественного транспорта она мне нужна, чтобы ездить в поисках работы. Я сплю на куске поролона, который мне кто-то дал.

Это и есть великая американская мечта, ради которой мои родители приехали в эту страну: усердно работай, получи хорошее образование, выполняй правила – и будешь богатым. Я не хочу быть богатой. Я просто хочу, чтобы у меня была возможность прокормить своих детей и жить хоть с каким-то достоинством».

Демократы нередко соглашались с республиканцами в вопросах сокращения программ социального вспомоществования. По-видимому, это делалось для того, чтобы заручиться политической поддержкой со стороны представителей среднего класса, которые считали, что их налоги уходят на помощь матерям-подросткам и людям, которые слишком ленивы, чтобы работать. О том, что указанные программы забирали лишь крохотную часть налогов, в то время как военные расходы поглощали значительный их кусок, большая часть общественности не знала, а пресса и политики не стремились информировать ее об этом. Однако отношение общества к социальному вспомоществованию отличалось от подхода к этому вопросу двух основных партий. Похоже, постоянные нападки на социальную помощь со стороны политиков, о которых бесконечно рассказывали пресса и телевидение, не преуспели в уничтожении той щедрости, которая свойственна большинству американцев.

Проведенный в начале 1992 г. опрос «Нью-Йорк таймс» и «Си-би-эс ньюс» показал, что отношение к социальным программам менялось в зависимости от того, какова была постановка вопроса. При использовании термина «социальное вспомоществование» 44 % респондентов говорили, что затраты на него слишком велики (при этом 50 % утверждали, что тратится ровно столько средств, сколько необходимо, или слишком мало). Но когда ставился вопрос о «помощи неимущим», избыточными такие расходы считали только 13 % опрошенных, а 64 % полагали, что они слишком малы.

Сказанное позволяет предположить, что обе партии пытались создать настрой, при котором принижалось значение помощи нуждающимся людям, постоянно используя термин «социальное вспомоществование» с уничижительным оттенком, а затем утверждая, что они действуют, опираясь на общественное мнение. Демократы, равно как и республиканцы, были тесно связаны с процветающими корпорациями. В 1990 г. политический обозреватель-республиканец Кевин Филлипс писал, что Демократическая партия «является второй в истории партией, характеризующейся энтузиазмом по отношению к капитализму».

Он указал, что политика, проводившаяся республиканскими администрациями Р. Рейгана и Дж. Буша-старшего, была наиболее выгодна для сверхбогатых: «При Рейгане в большей степени, чем кто бы то ни было еще, процветали очень состоятельные люди… Восьмидесятые были временем триумфа американской верхушки… годами политического господства богачей, прославления капитализма, свободного рынка и финансов».

Когда действия правительства обогащали состоятельных людей, это не называлось социальным вспомоществованием. Предпринимавшиеся шаги не столь бросались в глаза, как выдача ежемесячных чеков неимущим; обычно правительственные меры принимали форму щедрых изменений в налоговой системе.

Два журналиста газеты «Филадельфия инквайрер» – Д. Барлетт и Дж. Стил в своей работе «Америка: кто на самом деле платит налоги?» проследили путь, проходя по которому ставки налогообложения самых богатых постоянно понижались. Не республиканцы, а именно демократы – администрации Дж. Ф. Кеннеди и Л. Джонсона – под прикрытием «налоговой реформы» впервые снизили принятую в период Второй мировой налоговую ставку в размере 91 % на доходы свыше 400 тыс. долл. в год до 70 %. Когда президентом был Дж. Картер, демократы и республиканцы в Конгрессе объединились, чтобы предоставить еще большие налоговые послабления богачами (несмотря на его возражения).

Администрация Рейгана при поддержке демократов в Конгрессе понизила ставку налога на доходы самых состоятельных людей до 50 %, а в 1986 г. коалиция республиканцев и демократов инициировала еще одну «налоговую реформу», т. е. законопроект, по которому потолок налоговой ставки составил 28 %. Барлетт и Стил отмечали, что и школьный учитель, и работник фабрики, и миллиардер теперь могли платить налог по ставке 28 %. Идея «прогрессивного» налогообложения, при котором богатые платили по более высокой ставке, чем все остальные, практически умерла.

В результате принятия в 1978–1990 гг. всех законопроектов о налогах состояние лиц, входивших в список самых богатых американцев «Форбс-400», который составлялся журналом «Форбс мэгэзин» (рекламирующим себя как «инструмент капиталиста»), утроилось. Годовой доход государства терял около 70 млрд. долл., и за эти 13 лет 1 % самых состоятельных граждан страны увеличил свои богатства на 1 трлн. долл.

У. Грайдер в своей замечательной книге «Кто скажет народу? Предательство американской демократии» отмечал: «Тревожным сигналом для тех, кто винит республиканцев в происшедшем и верит в то, что справедливое налогообложение будет восстановлено, как только демократы снова воцарятся в Белом доме, является следующий факт: поворотным пунктом в налоговой политике, когда финансовая элита начала выигрывать по-крупному, стал 1978 год. Тогда Демократическая партия еще обладала всей полнотой власти, а это случилось задолго до появления Рональда Рейгана в Вашингтоне. И большинство демократов планомерно поддерживало этот коренной сдвиг в налоговом бремени».