В очередной раз художник успешно навязал миру свою игру и свою стратегию. Несколько десятилетий ученые прилежно разгадывали недомолвки и раскапывали архивы. Расскажем коротко о плодах сих усилий (рассказ более подробный можно найти в нашем «Зеркале»).

Получив с «Портретом художника» сигнал к отправлению, Джойс немедленно набросал план маршрута: уже в день своего рождения, 2 февраля 1904 г., он изложил брату Станни программу и план романа. Исполнение двигалось с завидною быстротой. Первая глава «Героя Стивена» была написана уже к 10 февраля, и дальнейшие возникали столь же резво: к 29 марта «Герой Стивен» имел уже целых 11 глав. Затем работу приостановили существенные события: знакомство с Норой Барнакл, будущею женой художника, конфликт с ближайшим другом Гогарти (доставивший интригу для будущего «Улисса») и отъезд за границу, к которому художник давно стремился.

9 октября Джойс покидает Ирландию вместе с Норой. Первый пункт в их эмигрантской жизни – Цюрих, и здесь, в этом же месяце, автор заканчивает главу 12. Вскоре Джойс и Нора перебрались в городок Пула на Адриатике, где к Рождеству закончены были главы 13 и 14. Контуры замысла уточняются: роман должен иметь 63 главы, из них «приблизительно десять» должен занять «Университетский эпизод» – рассказ о времени учебы автора-героя в Дублинском католическом университете (иезуитском Университетском колледже). Именно этот рассказ – говорящий, впрочем, лишь о двух первых годах учебы – составляет сегодня почти всю дошедшую до нас часть романа, главы 15–25. Писались они в том же скоростном темпе: 7 февраля 1905 г. автор сообщал брату, что закончил главы 15, 16 и сочиняет главу 17-ю; 15 марта – что закончены 18 глав. В начале марта Джойс и Нора перекочевывают из Пулы в Триест, однако темпы производства не падают: к 4 апреля выданы на гора 20 глав, ко 2 мая – 21, к 7 июня – 24. На подходе уже постепенно следующий эпизод, который автор именует «Эпизод Башни»: он должен рассказать о том, о чем знает сегодня каждый образованный человек на планете, – о недолгой жизни юного Джойса в башне Мартелло. Но каждый образованный человек знает об этом не из романа «Герой Стивен», а совсем из другого, который называется «Улисс».

Стахановская вахта молодого ударника пера резко затормозилась сразу же после «Университетского эпизода». С лета 1905 г. письма Джойса больше уже не пестрят упоминаниями о романе. В марте 1906 г. он сообщает в Дублин, что в его рукописи 25 глав – и, зная, что 24 в ней уже было едва ли не год назад, мы заключаем, что «Герой Стивен» стоит на месте. Сдвинуться с места ему уже не было суждено. Летом 1906 г. Джойс уезжает в Рим, где трудится клерком в банке. Он всем недоволен, клянет судьбу, пьет, буянит и весьма мало пишет, занимаясь к тому же «Дублинцами», а не романом. Весной 1907 г. он возвращается в Триест, однако не возвращается к роману. Давно ясно, что главные трудности его продолжения – внутренние, не внешние; автор все сильней ощущает недовольство создаваемой вещью. Наступает явный момент утери вектора, теперь уже Джойс не знает, куда ему надо направляться. Во всей его творческой биографии это – редчайшие моменты, и нетрудно сразу назвать главные из них: перед рождением «Портрета художника»; между «Героем Стивеном» и «Портретом художника в юности»; и наконец в финале, после завершения «Поминок по Финнегану».

Творческий кризис 1906–1907 гг. был, пожалуй, самым затяжным и серьезным на всем пути художника-в-юности. Выход же из него принесла… болезнь. Летом 1907 г. острое воспаление суставов уложило художника в больницу, где он лежал крайне продуктивно, написав свой лучший рассказ, «Мертвых», и продумав судьбу романа. 8 сентября он сообщил брату свой вердикт: «Герой Стивен» будет нацело переписан. Начальные главы о раннем детстве должны быть отброшены, дальнейшие радикально переработаны, переведены в иной стиль, а число глав, вместо намеченного 63, станет всего лишь пять. Менялось и название вещи: Джойс решил вернуться к названию этюда-пролога, удлинив его до «Портрета художника в юности». К работе над новым портретом художник приступил тут же.

Понятно, что за изменением схемы романа лежали и некие более глубокие изменения. Не концепции, нет: основою концепции продолжал оставаться Портрет Художника. Изменились – стратегия и способ воплощенья концепции. В «Герое Стивене» они были бесхитростны и прямолинейны: художник подробно описывал труды и дни художника, начиная с раннего его детства. Но чем дальше, тем больше он обнаруживал, что его описания бессильны дать искомый портрет; делалось ясно, что задача написания портрета требует некой своей формы. Как пришло решение, мы не знаем; однако нам ясно, что оно могло прийти из нового обращения в исходную точку, к этюду-прологу.

Если в него вглядеться, «Портрет художника» содержал в зачатке две крупные идеи, для Джойса личные и важные. Одна – это идея портрета, несущая в себе джойсовское решение темы личности – как темы о корнях и природе самоидентичности, уникальной индивидуальности каждого. Портрет художника должен быть – внутренний портрет, имеющий уловить и передать его «изгиб эмоции», индивидуальный и индивидуирующий ритм, пульсацию жизни его души и ума (на этапе «Улисса» эта идея получит существенное развитие, которое я описываю в Тематическом плане комментария к «Евмею»). Эту идею мы уже отмечали выше, но в этюде есть и еще одна. Это – метафора творчества, творческого развития как беременности собою, как направленного, телеологичного вызревания внутреннего мира, рождающего как плод – мир художества и плод художества, форму. Эту биологическую метафору Джойс воспринимал глубоко серьезно, как настоящую структурную аналогию, процесс созревания плода в утробе вызывал у него самый пристальный интерес, и позднее в «Улиссе» мы найдем много тому свидетельств. Что же до «Героя Стивена», то, как нетрудно согласиться, его прямолинейное письмо не умело реализовать собою ни той ни другой идеи – когда художник это заметил, и пришел кризис. Напротив, «Портрет художника в юности» уже в своей структуре делал решающий шаг к их осуществлению.

В свете этих идей композиция «Портрета» из пяти глав есть именно та форма, что выражает контуры «портрета художника», ритм внутренней жизни, вынашивающей форму. (Кстати, она возникла у Джойса вскоре после рождения дочери, и в период беременности Норы он очень внимательно наблюдал процесс.) Главы 1, 3, 5 здесь предстают как три стадии или фазы вызревания плода:

Глава 1 – истоки Художника;

Глава 3 – Художник-в-юности как личность религиозная;

Глава 5 – претворение личности религиозной в художественную: рождение Художника.

Главы же 2, 4 суть переходные фазы между тремя главными.

Одновременно здесь налицо и реализация первой идеи, здесь уловлен и передан индивидуирующий ритм, уникальный изгиб личности художника. Этот изгиб выражен в духовном переломе, что проходит художник: он переживает кризис, катастрофу, катарсис, и в результате из пылкого, истово верующего католика становится столь же истовым и пылким художником. Критический поворот жизненной линии, схваченный в романе, и есть искомый изгиб, и его существо – это перелом-перерождение, в котором личность совершает модуляцию из стихии религии в стихию искусства.

В итоге «Портрет-2» сумел-таки стать исполнением задания, что задал «Портрет-1». Однако рождение пятиглавой схемы было, разумеется, лишь ключом и зачином; само же исполнение заняло семь долгих лет. Вновь были трудности и недовольства; если глава 1 была уже завершена к 29 сентября 1907 г., а главы 1–3 – в апреле 1908 г., то главу 4 художник закончил лишь в 1911 г. Трудности эти и иные (отсутствие читателя, страдная участь «Дублинцев» – см. комментарий к ним и «Зеркало») в ту пору делали его душевное состояние весьма скверным, и однажды в порыве ярости он швырнул рукопись в горящий камин. Как видели мы при изложении истории «Героя Стивена», художник позднее не делал тайны из этого колоритного эпизода; но, как часто в биографии Джойса, версия события, выпущенная в обращение, была несколько обработанною. Как ныне выяснено (Х. В. Габлером в 1976 г.), аутодафе свершилось в 1911 г., и уже не с «Героем Стивеном», что давно был оставлен, а с некоторым промежуточным вариантом «Портрета-2». Мизансцена также отличалась от канонической версии, по которой рукопись выхватила из огня Нора, жена художника. В биографии дотошнейшего Р. Эллмана мы прочтем, что, хотя рукопись была брошена в камин в ходе тяжелого разговора Джойса с Норой, выхвачена обратно она была сестрой Джойса Эйлин, вошедшей в эту минуту[159]. Так или иначе, в рукописи романа, хранящейся ныне в Национальной библиотеке в Дублине, глава 4 и первые 13 страниц главы 5 носят следы огня. Эти последние главы давались автору с великим трудом, и в конце 1913 г. он еще усиленно корпел над ними – когда письмо американского поэта Эзры Паунда принесло крупный поворот в его творческой судьбе – а для начала в судьбе романа.