Маркус молча кивнул, отдал сержанту честь и побежал к Дайрону.

Здоровяк слышал слова сержанта, касающиеся его спасения, из-за чего в отчаянии колотил руками Маркуса, закидывающего его себе на спину. От беспомощности Дайрон истошно орал, а его крик разрывал душу, но скорее это был не крик, а прощальный плач. Раненый в спину морской пехотинец Дайрон Джексон не мог что-либо сделать, чтобы разделить последние минуты со своим боевым другом.

Маркус с беснующимся здоровяком на плечах выбежал в коридор. За ним по пятам следовал Уильям, неся на руках Чериш, позади него семенила его жена, и последним шевелил ногами Майк. Парень периодически оглядывался на комнату, где ему пришлось провести, наверное, самые трудные часы в его жизни. Он, как и Дайрон, с грустью смотрел на Мерфи, который сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Глаза сержанта были открыты. Он боялся неожиданно уснуть и с еле заметной ухмылкой на лице смотрел вслед удаляющейся веренице. Мерфи о чем-то думал.

Маркус завернул за угол, и сержант исчез из виду, после чего Дайрон постепенно затих. Он уже не колотил биоробота по спине, а, основательно выбившись из сил, болтался на его плече, свесив вниз руки.

Коридоры, лестницы и опять коридоры. Беглецы периодически останавливались, чтобы перевести дух. Уильям уже не чувствовал своих рук, неся в них почти бессознательную Чериш, но, получая от небольших передышек порцию свежих сил, бежал дальше. Шли минуты. Беглецы достаточно много пробежали по запутанным коридорам, и Маркус не заметил, как оказался в нескольких шагах от двери в бар, где когда-то застрял раздавленный СиЭс. Дверь, как и ожидалось, была открыта, а искалеченный робот валялся на том же месте. Перемахнув через кибернетического солдата и выскочив в зал, биоробот остановился:

– Все, стоп, передохнем! Сколько осталось времени, Майк?

Маркус ждал ответа, но его не последовало.

– Майк, ты слышал меня, сколько осталось минут? – недовольно повторил биоробот, оглянувшись в сторону молчавшего юноши. Тот замер в дверях и, будто не слыша адресованного ему вопроса, с ужасом в глазах разглядывал гигантского железного монстра с раздавленной головой.

– Майк! – уже крикнул Уильям, положив Чериш на пол и еле переводя дыхание.

– А? Что? – засуетился юноша, внезапно оторвавшись от созерцания останков киберубийцы, но, вдруг поняв, чего от него хотели, нервно взглянул на циферблат. Глаза парня в момент округлились, и он выругался: – Дьявол! Вот дьявол! Всего семь минут осталось!

Центральный командный пункт вооруженных сил США. В это же время.

Президент устало и лениво посмотрел на хронометр. Впервые с момента последнего разговора с генералом Томпсоном глава страны почему-то был спокоен и, в очередной раз подняв телефонную трубку, он попросил снова с ним соединить.

Прошедшие часы после того, как президент объявил отсчет времени до начала ядерной бомбардировки, были самыми тяжелыми в жизни Говарда Томпсона, и пожилой военачальник все это время просидел возле телефонного аппарата, не спуская с него глаз. В ожидании хоть каких-то известий от Маркуса он несколько раз нервно брал в руки наградной пистолет и всегда зачем-то проверял в нем наличие патронов. Генерал морально готовился пустить себе пулю в лоб, если к девяти двадцати биоробот не устранит угрозу военного вторжения. На часах было девять ноль пять, и пистолет уже не покидал руки пожилого военачальника, как вдруг зазвонил телефон. Генерал вздрогнул, отшвырнул оружие на соседнее кресло и тут же схватил трубку.

– Томпсон слушает!

– Говард, это я!

– Да, мистер президент!

– Есть какие-нибудь новости?

– Нет, сэр! – убитым голосом ответил генерал. – К сожалению, до настоящего времени от Маркуса Фастмувера нет никаких известий, хотя до назначенного вами срока осталось еще целых пятнадцать минут. Если мой подопечный за это время не справится, я пущу себе пулю в лоб!

– Не горячись, Говард, с этим всегда успеешь! Немного подниму тебе настроение. Мне сообщили, что там есть положительные изменения! После нашей массированной атаки с кораблей противник прекратил наращивать группировку. Несмотря на то что летательных аппаратов собралось более двухсот, они просто висят в воздухе, и пока никаких провокаций с их стороны нет. Думаю, мы их и без твоего, как его там… Маркуса Фастмувера, напугали! Да, Говард, и еще! Я подумал над твоими словами и посоветовался со специалистами про жертвы населения, которые могут быть от нашей ядерной атаки. Я, конечно же, в прошлый раз погорячился с мощностью заряда, и сейчас я думаю вот что: судя по всему, противник вывел на поверхность все свои летательные средства. Они располагаются достаточно кучно, и их можно достать более слабым зарядом. Если они дернутся, то одного двухсоткилотонного «Полариса» хватит, чтобы их испепелить к чертовой матери, тем более ракеты уже готовы к запуску! Вот и вся война, Говард, и не надо теперь никаких двадцати пяти мегатонн, чтобы уничтожить то, что у них там находится под океаном!

– Сэр! – наконец генерал вклинился в монолог президента. – Это не выход! Двести килотонн также много! Это сотрет с лица земли острова Бимини со всем их населением и заодно смоет все, что находится вдоль береговой линии Майами, но не принесет никакого ущерба технике противника! Ядерное оружие – это не выход, мистер президент! Мы не сможем их уничтожить – они не уничтожаемы!

– Говард, слушай ме…

Кто-то на другом конце провода не дал договорить президенту. В трубке генерала отчетливо звучал уверенный голос, указывающий главе страны, как ему надо поступить:

– Мистер президент, но вы уже утвердили ядерную атаку в девять двадцать! Только тот заряд, о котором вы раньше говорили, сможет окончательно покончить с противником! Отменять этот удар нельзя, нужно обязательно отдавать приказ, в противном случае вы ставите под угрозу свою страну и весь мир!

Следом за этим генерал услышал голос взбешенного президента:

– Вы директор национальной разведки?! Да или нет? Вот именно! Тогда вы лучше займитесь своей непосредственной работой, а не учите меня, как мне выполнять мои обязанности главнокомандующего!

Через мгновение в трубке генерала зазвучали короткие гудки. Пожилой военачальник с сожалением вздохнул, бережно положил трубку на телефонный аппарат и налил полный стакан виски. Он сидел, развалившись в кресле, смотрел куда-то в открытое окно и, вдыхая бьющие в нос своей крепостью ароматные пары дорогого напитка, о чем-то думал. Это продолжалось недолго. Вдруг он вздрогнул, как будто что-то вспомнив. Посмотрел на пистолет, лежащий на соседнем кресле, затем выпил залпом уже согревшийся в руке стакан виски и потянулся за оружием.

Генерал Томпсон обещал пустить себе пулю в лоб, если ко времени, назначенному президентом, Маркус не устранит угрозу вторжения. Генерал был человеком слова, и он должен был совершить обещанное, хотя ему дьявольски хотелось жить. Говард Томпсон с грустью смотрел на часы, где минутная стрелка неумолимо быстро двигалась к точке невозврата. Он молился.