закон о рабовладении был не тем, который Джефферсон надеялся провести через ассамблею и который предусматривал постепенное освобождение рабов. По мнению комитета, перспективы такого закона были настолько безнадежными, что выносить его на обсуждение не имело смысла. Но они подготовили поправку, согласно которой рабы, родившиеся после принятия закона, получали свободу по достижении совершеннолетия. После их обучения за государственный счет согласно их наклонностям рабы высылались за пределы штата и поселялись в местах, расположенных в удалении от поселений белых людей. Джефферсон выступал за колонизацию, так как считал, что черные и белые не могут уживаться. Запутанная и страшная история их взаимоотношений исключала расовую гармонию: «Глубоко укоренившиеся среди белых предрассудки, десятки тысяч воспоминаний о несправедливостях и обидах, перенесенных черными, новые обиды, реальные различия, созданные самой природой, и многие другие обстоятельства будут разделять нас на два лагеря и вызывать потрясения, которые, возможно, кончатся только истреблением одной или другой расы»[1080].

Эта поправка так и не была внесена. Ни Джефферсон, ни Мэдисон, ни другие, кто разделял их убеждение, что с рабством тем или иным образом должно быть покончено, не считали атмосферу в Виргинии благоприятной для ее принятия. В результате было одобрено возобновление старого закона против работорговли, принятого в 1778 году и предусматривавшего различные ограничения прав рабов. Они, в частности, не могли покидать плантации своих хозяев без разрешения и не могли давать показания по судебным делам, касающимся белых. Их собрания и публичные выступления также строго регламентировались[1081].

Члены комитета предложили более радикальные изменения в Билле о соотношении преступлений и наказаний. Этот законопроект, составленный Джефферсоном, являлся в равной степени научным трудом и юридическим документом. Билль сокращал количество преступлений, подлежащих смертной казни, до двух — убийства и государственной измены, а также существенно ограничивал количество преступлений, предусматривающих калечащие наказания. Но в нем был сохранен принцип талиона, или возмездия, для определенных преступлений: «Любой, кто намеренно и из злого умысла изувечит другого или обезобразит другого путем отрезания или повреждения языка, рассечения или отрезания носа, губ или ушей, клеймения или иным образом, будет изувечен или обезображен подобным образом». Для мужчин, признанных виновными в изнасиловании, полигамии или содомии, Джефферсон предлагал кастрацию; для женщин — «прокалывание в перегородке носа отверстия диаметром не менее половины дюйма»[1082].

После отклонения билля в 1785 году Мэдисон убрал из него пункт о возмездии за нанесение увечья и в 1786 году вновь вынес его на рассмотрение, хотя оппозиция, скорее всего, не стала бы возражать против этого наказания. Зато оппозиция возразила против сокращения списка преступлений, подлежащих смертной казни, до убийства и государственной измены. Билль недобрал одного голоса. Мэдисон сообщил о его провале Джефферсону с горьким комментарием: «Ненависть к конокрадам решила судьбу билля. Наш прежний жестокий свод законов полностью восстановлен…»[1083]

Не менее дорог был Джефферсону и Билль о всеобщем распространении знаний. В нем он предлагал установить несколько ступеней школьного образования за государственный счет, чтобы все дети обоих полов получали по меньшей мере трехлетнее образование. В течение этих первых трех лет в «сотне» школ должны были преподаваться чтение, письмо и счет, а также история Древней Греции, Древнего Рима, Англии и Америки. Штат также должен был основать классические школы, общим числом двадцать, где дети изучали бы латинский, греческий, английский языки, географию «и более высокий уровень численной науки». Большинство учащихся этих школ должны были получать образование за счет своих родителей, но небольшое количество способных детей из бедных семей должно было иметь возможность учиться за государственный счет. И наиболее перспективные среди бедных детей после окончания школы могли продолжать учебу в течение трех лет, опять же за государственный счет, в колледже Вильгельма и Марии[1084].

Хотя «все, как один», по выражению Мэдисона, признавали необходимость законодательного закрепления той или иной формы государственного образования, в 1786 году билль не был утвержден. Возражения, высказанные делегатами, сводились к расходам на финансирование и сомнениям в возможности эффективного управления этой иерархией школ. Несколько делегатов сослались на низкую плотность населения в ряде частей штата, а представители западных районов выразили свое недовольство в связи с неравномерным разделением на округа. Мэдисон отклонил этот последний аргумент как надуманный и, похоже, не воспринял всерьез и другие возражения[1085].

Билль провалился, возможно, еще по одной причине. Делегатам могло показаться, что он предусматривает больше социального равенства, чем того хотелось бы большинству виргинских плантаторов. Билль не предлагал сгладить социальные различия; содержавшееся в нем предложение, что править должны лучшие, имело элитистский подтекст, как подчеркивает Джулиан Бойд, редактор архивов Джефферсона. Но, предлагая, чтобы «одаренные и добродетельные» люди получали такое образование, которое позволяло бы им «блюсти священный залог прав и свобод своих граждан», билль делал оговорку, что они должны «призываться к такому служению безотносительно к богатству, происхождению или иным случайным условиям или обстоятельствам». Джефферсон полагал, что способных людей можно найти в любом социальном слое. Для того чтобы они могли исполнить свое предназначение, им следует давать образование — при необходимости за государственный счет. Если этого не делать, правительство будет состоять из недостойных — «слабых или нечестивых»[1086].

Убеждение, что лишь талантливые должны иметь власть, являлось элитистским; убеждение, что талантливых людей можно найти в любом социальном слое, таковым не являлось. Эти убеждения Джефферсона показывают, что он верил в совместимость элитизма и эгалитаризма, и средством для их совмещения служило, по его мнению, образование, финансируемое как из государственных, так и из частных источников.

Большая часть джентри, видимо, не считала такое совмещение желательным. Джентри испокон веку стремилось пополнять правительство выходцами из своей среды. Все, что требовалось от кандидатов, это знатное происхождение и талант. Теперь же Джефферсон предлагал джентри довольствоваться одним талантом, допуская, что он встречается не только у богатых, но и у бедных людей. Это допущение с трудом находило одобрение у тех, кто привык считать, что это качество присуще только людям их круга.

Тем не менее именно представители этого круга обеспечили Джефферсону его крупнейшую победу в Виргинии, утвердив билль об установлении религиозной свободы. Их согласие не было ни легким, ни быстрым. После провозглашения независимости все граждане Виргинии, независимо от своего вероисповедания, продолжали платить подати в пользу государственной церкви, а именно епископальной церкви, как вскоре стала называться в Америке англиканская церковь. Диссентеры, или нонконформисты, особенно пресвитериане и баптисты, теперь начали требовать, чтобы их, по крайней мере, освободили от этих податей. Легислатура скрепя сердце дала им такое освобождение на один год и возобновляла действие этой меры ежегодно вплоть до