– Спасибо, не стесняюсь.

Серебрянский отстегнул от брючного ремня кобуру с пистолетом, положил в сейф, запер и, уходя, сказал:

– Скоро вернусь.

Дружелюбный тон, которым говорил с ним Серебрянский, несколько поднял настроение Котельникова, прибавил уверенности в том, что истина должна восторжествовать. Понял, что только верящий в тебя человек мог с такой теплотой поддержать в столь сложный момент.

Появился тот же лейтенант, сказал, что начальник управления ждёт его у себя в кабинете. Котельников вошёл и мысленно улыбнулся повторению только что увиденной сценки: Павел Анатольевич Судоплатов в одной руке держал пистолет, другой открывал сейф. Положив оружие, запер тяжёлую дверцу, затем, продолжая стоять, сказал:

– Сёмин в Москве. Знаете?

Котельников ответил утвердительно.

– Яков Исаакович говорил вам, что не исключена встреча с ним у высшего руководства?

– Да, сказал. Я понял, что мне нужно держаться.

– Правильно. Но имейте в виду, Сёмин считает, что вас нет в живых! Так надо было ему представить, когда решили вызвать его сюда. Понимаете зачем?

– Кажется, догадываюсь.

– Чудесно.

Котельников вернулся в кабинет Серебрянского. Яков Исаакович сидел за своим столом. Почти сразу заглянул Судоплатов. Серебрянский вышел к нему, закрыв за собой дверь. Вскоре вошёл знакомый лейтенант, с которым вместе приехали из гостиницы. Кивнул Котельникову, и они вместе направились к лифту – не то спускались, не то поднимались. Котельников был настолько сосредоточен на своих неприятных предчувствиях, что не обращал ни на что внимания. Потом шли по длинному, уходившему полукругом коридору, спускались по лестнице и наконец вошли в небольшой кабинет, похожий на обыкновенную комнату.

Их встретил человек в штатском. Лейтенант тут же удалился. Человек в штатском проводил Котельникова в небольшую комнату, велел сесть у стола, подал необычайно красивые радионаушники, пододвинул поближе небольшую подставку:

– Регулятор громкости, – пояснил он и положил перед Котельниковым стопку чистых листов бумаги, ручку и чернильницу. – Что найдете для себя нужным, чтобы не забыть, можете записывать. Когда будете уходить, все записи передадите мне. С собой ничего не брать. Понятно?

Получив утвердительный ответ, незнакомец, надев себе на голову другую пару наушников, спросил:

– Слышите?

Котельников кивнул, вслушиваясь в голос с необычным акцентом.

Незнакомец был сух и услужлив: помог Котельникову отнять от уха один из наушников, сказал:

– Это говорит нарком, товарищ Берия. Его голос запомните?

Котельников кивнул и тихо поблагодарил, но штатский лишь молча наклонил голову.

Теперь был слышен голос следователя Сполохова. Котельников узнал его. На протяжении почти всех последних дней, а чаще ночей отвечал на его вопросы. Из наушников доносилось:

– …речь идёт о достоверности поступившей из вражеского тыла информации, касающейся концентрации немецким командованием на временно оккупированной территории отравляющих химических веществ. Отправитель информации товарищ Сёмин.

Снова голос наркома:

– Ваша информация, Сёмин?

Сёмин: Да, моя, товарищ нарком.

Нарком: Хочу предупредить: мы не намерены терять время при столь ответственной обстановке на фронтах и во вражеском тылу. Будем называть вещи своими именами.

Следователь: Товарищ Сёмин, вам известно, что ваш бывший помощник разоблачен как шпион?

Сёмин: Я получил шифровку с поздравлением в связи с награждением орденом и вслед другую с объявлением мне взыскания за потерю бдительности.

Следователь: Как объяснить, что, работая вместе на протяжении полутора лет, вы, опытный контрразведчик, не сумели ничего заметить?

Сёмин: Человека не сразу узнаешь, тем более в условиях работы во вражеском тылу. Кое-что в поведении помощника меня настораживало. Перестал поручать ему серьёзные задания и одновременно откомандировал подальше от главной базы.

Следователь: Конкретно, что именно вас насторожило?

Сёмин: Склонность к извращению фактов; недооценка возможностей противника; разглашение некоторых агентурных связей. Предупреждал его и одновременно пытался разобраться, действительно ли это профессиональная малограмотность или имеет место злой умысел. Признаюсь, последнее не сразу удалось выяснить. Вскоре он вылетел самолётом в Москву в связи с переходом в распоряжение Коминтерна.

Нарком: Так или иначе, но вы не довели серьёзное дело до конца!

Сёмин: Не успел, товарищ нарком. Виноват!

Следователь: Вам известна вынесенная ему мера наказания?

Сёмин: Мне сообщили, что он осуждён к высшей мере наказания и что приговор приведён в исполнение.

Нарком: К сожалению! Я ещё кое с кем по этому поводу крепко поговорю. Спешат отправить человека на тот свет. Торопятся!

Следователь: Ваш бывший помощник опровергал факт ввоза немцами в указанные вами населённые пункты отравляющих химических веществ. Вам это известно, товарищ Сёмин?

Сёмин: Нет, мне это неизвестно.

Нарком: Почему? Конкретно!

Сёмин: Мой помощник, старший лейтенант Котельников, не мог знать о моей радиограмме, поскольку в это время находился на Украине. Впрочем, допускаю, что могла произойти утечка информации после его возвращения на главную базу. Связисты ему подчинялись. Этот порядок был установлен здесь, в наркомате, перед нашей отправкой в тыл противника. Но заявление его по поводу моей информации Центру несостоятельно.

Следователь: Что касается вашей радиограммы о ввозе немцами на оккупированную ими территорию отравляющих химических веществ, вы, товарищ Сёмин, можете назвать источник информации?

Сёмин: Разумеется, могу! Вся информация по ОХВ получена от немецкого майора Адама. Он представляет на оккупированной территории Управление вермахта по вооружениям, и в его ведении находятся отравляющие вещества. Известно также, что его люди занимаются поиском какой-то руды, которая якобы необходима немцам для создания нового тайного оружия, на котором…

Нарком: Вам известно название разыскиваемой немцами рудной породы?

Сёмин: Разумеется, известно, товарищ нарком! Название её «уран».

Следователь: Сведения об этой руде вы получили также от немецкого майора непосредственно или через агентуру?

Сёмин: Подключать лиц из числа агентуры к связям с майором Адамом я считал нецелесообразным. В перспективе у меня намечается с немцем весьма плодотворное сотрудничество. Что касается сведений, которые были доложены наркомату, то они получены мною лично от майора Адама.