Вермело горел. Город опрокинулся, как переполненная чаша, и вместо сладкого вина потек обжигающий яд. Дымились подпаленные крыши, вилась паром кровь недавно убитых, разносился густой чад пороха. Из распотрошенных лавок первые мародеры жадно выносили товары, скрываясь незримыми тенями среди проулков, где белыми призраками колыхалось дурно пахнущее белье. Стирали мылом… мылом из трупов. В этот день убитых хватило бы, чтобы отмыть каждую улицу два раза. Только не отмывалась грязь пороков и безумия.

«Уман, как же ты довел до всего этого? — лицезрел картины крушения Джоэл. — Чем тебя шантажировали, когда возвели на должность Верховного Охотника? Уж не Сюзанной ли и детьми? Ведь мы так уязвимы ради тех, кем дорожим. И живы ли они теперь где-то там, в Квартале Богачей? И жив ли Батлер с семьей? Цела ли их бедная лавка?».

В голове страшной каруселью проносились лица всех, кого довелось знать, с кем приходилось общаться. За кого-то до крика болела душа, с кем-то лишний раз не хотелось пересекаться, но теперь все они встали единой картиной тревоги, разбросанные на полотне крушащего себя града жестокой рукой незримого художника. Кого в эту ночь пересек росчерк погибели? Кто оказалась на переднем плане? Картина… все лишь картина с обратной перспективой, глядящая в себя, как в колодец без дна.

— Все, не могу больше, — выдохнул Ли, прислоняясь к забору. Они пересекали Квартал Шахтеров, выбравшись из месива Квартала Охотников на уцелевшие улицы. Но шли все больше по крышам и проулкам, топтали овощи на чужих огородах. Прямых путей не оставалось, как и сил лезть через баррикады. Но даже во дворах, среди помоев и разоренных грядок, не оставалось иллюзии безопасности.

Над городом сиял Алый Глаз, несколько раз мимо проносились сомны. Джоэл выхватывал меч, хотя не был уверен, что способен сражаться. Он привалился спиной к забору, Ли сидел рядом, то обхватывая голову руками, то бессильно откидываясь назад, как от удара. По счастью, утро восстания не позволило снять уличные Ловцы Снов. Переполненные, наполовину порванные, наполовину сгоревшие, они кое-как удерживали чудовищ.

«Если появится Вестник Змея и позовет всю эту ораву за собой, нам точно настанет конец», — подумал Джоэл, когда над головой по крышам, повинуясь зову сплетения ловушек для кошмаров, промелькнул неразборчивый силуэт. Обращались не только те, кому вкалывали стимуляторы. На площади в рядах Охотников треклятый Змей устроил омерзительное представление, и освобожденный Страж Вселенной не остановил его. Не мог или не хотел? Наверное, не мог, раз едва не растворился в сплетениях черных линий.

— Я все понял, Ли. Все понял. Стена разрушается. Стимуляторы — это первый этап подготовки вакцины для выживания в Хаосе, — сиплым шепотом, глотая горький пепельный воздух, сказал Джоэл.

— Но зло ли такие эксперименты? — простонал Ли, загребая пальцами землю.

— Не знаю… — отозвался скрежетом ржавых петель Джоэл. — Зло ли замалчивание?

— Зло ли вся эта ложь? — продолжал Ли, нервно колотясь затылком о забор, но эта боль едва ли заглушала пожар в его душе. — А бывает ложь во благо?

— Я не знаю, Ли. Если от правды льется кровь…

— То от лжи она льется еще больше! Если бы правительство не молчало, возможно, все сложилось бы иначе. Нашлась бы группа добровольцев и вообще… Надо было объяснить, что иначе не выжить!

Голос Ли срывался и терялся в переплетениях копоти, которая змеилась завихрениями воронки. В нее несся весь город. Рассвет в свете Алого Глаза представлялся нереально далеким. И для чего рассвет, в не нащупавшей солнца эпохе, ползущей на брюхе до самого дна, чтобы там восстать огненным монстром? Свет для них закончился.

— Думаешь, послушали бы? Абстрактный риск через пятьдесят-сто лет или опасность обратиться здесь и сейчас? Может, маленькая группа и нашлась бы. Они испугались, что не нашлась бы. А стена все равно рушится и ветшает, — обреченно усмехнулся Джоэл краем пересохших губ. — Что нам остается? За стеной нашего тоталитаризма мы обречены превратиться в хаотичных бесформенных и бесполых созданий.

— Так где же правда? — потерянно протянул Ли, запрокидывая голову. Он уставился в высокое черное небо, расчерченное алыми прожилками. В такие ночи казалось, будто просматривается жесткая чешуя гигантского Змея. И теперь он словно навис над городом вплотную, древний асур, совершенно реальный и почти всемогущий. Он выпил город, выкачал досуха, как старую скважину, получил себе на угощение сотни пороков и страхов, утопив всех в невыразимой боли. Он победил.

— Нет ее… Никакой правды нет! — ответил Джоэл. — Прав Вен Даррен: у людей все слишком сложно. Может, от этой сложности и становимся сомнами. Ли, да ведь создания Хаоса не монстры… Монстры — это кошмары. Монстры в головах людей.

Ли же съежился, снова начиная беззвучно плакать. Хрипя и сплевывая капли вязкой слюны вместе с сажей, облепившей губы, он повторял:

— Мио… Мартина… Энн… Как же я… как же мы… как же мы допустили все это?

Джоэл понял, что им обоим жизненно необходимо выпить хотя бы кружку воды, чтобы встать и двигаться дальше, хотя бы до соседнего двора. За весь день им не довелось, весь день прошел как единый нескончаемый кошмар. Предупреждения из снов одно за другим сбывались, и предсказание таинственной гадалки о смерти в фарфоровой маске выглядело самым страшным из них.

— Сейчас, сейчас, потерпи, — пробормотал Джоэл, двинувшись почти на четвереньках к ближайшему дому. Он высадил мечом окно веранды, выходящей на задний двор, и проник на кухню, похоже, вломившись в чью-то лавку. Но хозяева либо пали жертвами народного гнева, либо затаились наверху. По крайней мере, в темноте чужого дома никто не помешал. Сразу же нашелся святящийся белым керамическим боком пузатый кувшин. Судя по тазу под ним — для умывания. Но это не имело никакого значения.

Джоэл схватил его и принес Ли, решительно сунув напарнику под нос. Тот немедленно приник к посудине, жадно, дико. А Джоэл ждал и смотрел, вероятно, так же жадно, но терпеливо ждал своей очереди. Наверное, где-то во дворе был и колодец, но они не видели поблизости каменного круга с воротом. Возможно, он остался с другой стороны дома, а та территория представлялась ныне далекой и запретной, точно мир за стеной: улицы все еще кипели, кто-то бежал прочь от революции, кто-то стремился присоединиться к восстанию Академии. Кажется, все еще шли бои. Кого с кем? Охотников с восставшими? Восставших с гарнизоном? Гарнизона с охотниками? Все перемешалось и обессмыслилось.

— Ли, иди домой, — сказал Джоэл, когда ему удалось тоже напиться. Ли оставил ровно половину кувшина, хотя наверняка мог бы выхлебать его целиком. А еще им обоим ужасно хотелось окунуться с головой, смыть сажу и кровь. Много крови, не монстров, а людей. Наставали времена, о которых с содроганием вспоминал Нейл Даст.

— А ты? Ты куда? — заерзал Ли, хватая за руку.

— Я должен проверить, что с Джолин, — твердо ответил Джоэл.

— Я с тобой, — запротестовал Ли.