— Черт знает что.

— Ну да. Но он молодец. Передает тебе привет.

— И тебе от меня, Максимум.

— Привет.

Официантка вернулась с виски и водой.

— Да, как ты насчет клонбургера?[799]— спросил я.

— Извини, но я совсем не голодна, — сказала Марена.

— И я тоже, — вздохнул я. — Извини.

Официантка ушла. Марена посмотрела вниз на улицу. На правой полосе, неподалеку от «эконолайна» стоял темно-вишневый внедорожник «БМВ Х1».

— Это твой? — спросил я.

— Да, — ответила она и откинулась на спинку стула.

— Сигарету? — предложил я.

— После дня Мэдисона не курю, — сказала она.

— Молодец.

— Могу дать тебе никотиновую конфетку.

— Нет-нет, спасибо. Хочешь пастилку?

— Знаешь, мне не хочется тебя разочаровывать, но большинство людей не едят пастилок. По крайней мере, не едят их вот так — из пакетика.

— Правда? А их ведь продают тоннами.

— Продают для… а-а, ладно.

— Ты думаешь…

— Так ты все еще на… Извини, — сказала она. — Я тебя перебила?

— Что? Да нет, ерунда.

— Нет-нет, продолжай.

— Да я ничего не говорил. Что ты хотела спросить?

— Ты все еще на контракте?

— Да, — ответил я. — Просто взял небольшой отпуск.

— Я, конечно, понимаю, там не совсем «Плаза Атени»,[800]но если бы ты вернулся туда, было бы здорово.

— Вернуться в Стейк?

— Да. На олимпийский комплекс. Конечно, там ничего особого не предвидится, просто Линдси хочет устроить открытие Гиперчаши.

— Уже? Работы закончились?

— Нет, но они снимают фильм для МОКа, а потому он хочет сделать это с помпой.

— Я туда очень скоро собираюсь, — сказал я.

Гм. Зовет в Стейк. Хочет ли она снова быть со мной или господа из АР желают, чтобы я был под присмотром? Как-то не складывался у нас разговор. Между нами словно выросла стена. Может, мне и правда лучше вернуться. Только если бы я и в самом деле был ей нужен, ну, для всяких таких дел, она бы меня под столом ножкой потрогала. Верно ведь? Черт, я словно все еще в начальной школе со своими комплексами. Вот почему я так ненавижу межличност…

— А еще, знаешь, Линдси работает над тем, чтобы убрать солдат с площадки в Ише, — сообщила Марена. — Так что мы очень скоро сможем туда вернуться. Даже вполне легально.

— Правда? — спросил я. — Даже несмотря на стычки с Белизом?

Си-эн-эн только сегодня утром сообщало, что артобстрелы через Рио-Сарстун продолжаются.

— Так мне Ларри сказал. Мы ведь теперь герои дня — не забывай.

— Да, я, конечно же, поеду.

— Отлично.

Я допил свою кофейную бурду, поерзал на стуле, оглянулся. Она тоже забеспокоилась и завертела головой. Где-то лаяла собака — такой знакомый лай. День становился липким и душным.

— И какие у тебя планы кроме этого? — спросила она. — Я имею в виду — долгосрочные.

— Не знаю. Сегодня прикупил еще несколько зерновых фьючерсов. Мне еще предстоит сделать полный круг и получить двести миллиардов долларов.[801]

— А не хочешь заняться таким бизнесом, как путешествия во времени?

— Я хотел обождать немного, чтобы подготовиться заблаговременно.

— Вот как? Ну да.

— Ага. Вот только знаешь, если бы такое могло случиться, то мы бы об этом уже знали.

— Объясни-ка.

— Если бы путешествия во времени в сколь-нибудь крупных масштабах случались в будущем, мы бы встречали гостей оттуда.

— Может, это слишком дорого там, в будущем, — сказала она.

— Ну, знаешь, телевидение тоже стоило недешево. Проекция через «кротовую нору» сейчас зашкаливает по деньгам, но через двадцать лет, как говорится, выйдет в тираж, и все захотят попробовать. Технология не стоит на месте.

— А вдруг… эти люди среди нас, только они это не афишируют.

— Почему? Не лучше ли было бы, если бы они могли предупредить нас об опасностях?

— Да ведь Таро говорил, ты же помнишь, — такое невозможно из-за этой проблемы дядюшки.

— Это называется парадокс дедушки.

— Верно.

— Ну да, — сказал я. — Но знаешь, в далеком прошлом эта проблема представляется довольно мизерной. А поэтому люди из будущего вполне могли бы заявиться сюда и не столкнуться тут с особыми трудностями.

— А если внедрение в чужие головы объявят незаконным? Ведь, по существу, это убийство.

— Конечно, но… Допустим, закон приравнивает к убийству путешествия во времени и уничтожение чьих-то воспоминаний. Но разве запреты остановят всех? Тем более беглецы будут за пределами досягаемости властей. Так что люди все равно захотят возвращаться в прошлое.

— Пожалуй, — сказала она и отпила полпорции виски.

Я услышал автомобильные гудки, на которые минуту назад не обращал внимания, и подумал: а если бы они воспроизводили птичьи крики, как бы их воспринимали люди? Казались бы им эти звуки красивыми? Наверное, нет.

— Или пришельцы внедрялись бы в сознание тех, кто скоро должен умереть, а потом помогали бы их семьям, как-то компенсировали потерю… Проблема решаема, на самом деле.

— Значит, ты полагаешь, что наших потомков здесь нет, потому что нет будущего?

— Ну… не знаю, — пожал я плечами.

Она отпила глоток «Фиджи». Пауза.

— Извини, — пробормотал я. — Ты, должно быть, думаешь о Максе.

— Да.

— Может, есть другое убедительное объяснение. Да что там, наверняка есть. Извини.

— Нет, это ты меня извини, — вздохнула она. — Я такая сумасшедшая мать.

— Очень хорошо. Это делает тебе честь.

— Тут дело вот в чем, — протянула Марена, — когда у тебя есть ребенок, он для тебя бесценен. Вот кто-нибудь… инопланетянин, божество, кто угодно приходит к тебе и говорит: «Слушай, если ты отдашь своего ребенка, я дам вам средство от рака, сделаю всех бессмертными, покончу со страданиями во Вселенной», а ты ему все равно говоришь: «Нет, спасибо, не надо».