– Говорите тише, – посоветовал он. – Здесь принято отдыхать после обеда. Так в чем дело? Я нанимал вас решать проблемы, а не создавать новые.

– Верно, – кивнул я и придвинулся к нему вплотную. От Мелтона пахло виски с содовой, но довольно приятно. – Она его застрелила.

Кустистые брови слегка изогнулись, темные глаза холодно блеснули, крупные зубы сжались. Чуть слышно вздохнув, Мелтон накрыл колено рукой и опустил на нее взгляд.

– Продолжайте, – чуть слышно попросил он.

Я откинулся на спинку кресла. Ближайший к нам старикан мирно посапывал: седые, торчащие из ноздрей волосы колыхались в такт каждому выдоху.

– Я поехал к Гудвину. Позвонил в парадную дверь – безрезультатно, попробовал заднюю – открыто. В гостиной работало радио. Без звука. На столе обнаружились два стакана с виски, на полу у каминной полки – разбитый портрет в рамке, а сам Гудвин – в кресле. Судя по ране, стреляли в упор. Пистолет автоматический, тридцать пятого калибра, типично женский, валялся на полу, у правой руки Гудвина. Думаю, выстрела он не ждал. Я вытер стаканы и дверные ручки, поставил отпечатки куда нужно и ретировался.

Мелтон собрался что-то сказать, но передумал. Крупные зубы заскрипели, руки сжались в кулаки, темные глаза так и впились в меня.

– Портрет! – сипло потребовал он.

Я достал фотографию из кармана и протянул Мелтону.

– Джулия! – всхлипнул он, и я спешно убрал фотографию в карман. – Что еще?

– Ничего. Если в Глендейле меня и видели, то не у дома Гудвина. Там повсюду деревья, даже во дворе дубы. У Джулии есть такой пистолет?

Мелтон опустил подбородок на переплетенные пальцы, помолчал несколько секунд, затем закрыл лицо руками и, обращаясь к стене, проговорил:

– Есть, но я не знал, что она им пользуется. Наверное, этот мерзавец ее бросил, – тихо и без тени волнения предположил Мелтон. – А вы молодец… Значит, теперь это самоубийство?

– Трудно сказать. Не имея подозреваемых, копы, скорее всего, ухватятся за этот вариант. Они капнут на руку Гудвина парафин, чтобы выяснить, стрелял ли он из пистолета. Сейчас это обычная практика, но иногда не срабатывает, и, если жизнеспособных версий не окажется, копы спустят все на тормозах. Я только не понимаю, зачем бросили фотографию.

– Я тоже, – шепотом признался Мелтон, не отрывая рук от лица. – Вероятно, Джулия вдруг запаниковала.

– Угу… Надеюсь, вы осознаете, под какой удар я себя поставил? Если поймают – прости-прощай лицензия. Естественно, есть минимальный шанс, что действительно произошло самоубийство, хотя Гудвин на самоубийцу не похож. В общем, Мелтон, вам придется мне помочь.

Говард Мелтон мрачно рассмеялся, а затем повернул голову вроде бы ко мне, но ладони с лица упорно не убирал. Темные глаза так и сияли сквозь растопыренные пальцы.

– Зачем вы инсценировали самоубийство? – тихо спросил он.

– Кто ж его знает? Наверное, просто Гудвина невзлюбил. Одного взгляда на фотографию хватило. Разве он стоит того, что копы сделают с ней, да и с вами…

– Пятьсот долларов премии, – объявил Мелтон.

Я откинулся на спинку кресла и строго на него посмотрел:

– Я не давлю на вас. Вообще-то, упорства мне не занимать, но не в таких же вопросах. Вы ничего не утаили?

Целую минуту он молчал, затем поднялся, обвел взглядом зал, спрятал руки в карманы, чем-то звякнул и снова опустился в кресло.

– Вы ошибаетесь, мистер Далмас, причем в корне: речь вовсе не о шантаже, да и платить шантажистам я не намерен. Мне это просто не по средствам, да и времена сейчас сложные. Вы идете на дополнительный риск – я назначаю дополнительное вознаграждение. Допустим, Джулия здесь ни при чем. Это объяснило бы, почему оставили разбитый портрет. У Гудвина от женщин отбоя не было. Однако, если история всплывет, руководство меня уволит. У нас весьма специфический бизнес, а в последнее время дела идут не слишком успешно. Они только обрадуются, что нашелся подходящий предлог.

– Речь не об этом. Я просто спросил, не утаили ли вы чего.

Мелтон потупился:

– Да, кое-что утаил. Сначала не придал значения, а теперь локти кусаю. Пару дней назад, вскоре после случайной встречи с Гудвином, мне позвонили из банка с известием, что мистер Ланселот Гудвин желает обналичить чек на тысячу долларов, выписанный Джулией Мелтон. Я сказал, что миссис Мелтон нет в городе, а мистер Гудвин – мой давний знакомый, поэтому, если чек в порядке, а личность подателя проверена, не вижу проблем… А как еще реагировать в подобной ситуации? Думаю, чек благополучно обналичили.

– Мне Гудвин бедным не показался.

Мелтон лишь плечами пожал.

– Значит, он женщин шантажировал? И довольно тупо, раз чеки требовал? Ладно, Мелтон, я на вашей стороне. Не хочется, чтобы газетные стервятники скормили эту историю обывателям. Но как только они доберутся до вас, я сразу выйду из игры, если, конечно, получится.

Впервые с начала разговора Мелтон улыбнулся:

– Я прямо сейчас дам вам пять сотен.

– Нет, к чему спешка? Моя задача – разыскать миссис Мелтон. Справлюсь – выплатите ровно пять сотен, все прежние уговоры не в счет.

– Что ж, благодарю за доверие!

– Может, напишете рекомендательное письмо этому озерному охраннику? Как же его… Хейнз? Хочу попасть в ваш домик. Начнем с самого начала, будто ни в какой Чеви-Чейз я не ездил.

Мелтон кивнул, отошел к ближайшему столу и вскоре вернулся с кратким посланием, написанным на бумаге с символикой клуба:

Свернув записку пополам, я добавил ее в «архив», то есть спрятал в карман. На плечо легла тяжелая рука Мелтона.

– Я не забуду вашего старания! – пообещал он. – Вы прямо сейчас на озеро?

– Да, пожалуй.

– Что надеетесь обнаружить?

– Ничего. Но если идти по следу, то от истока.

– Совершенно верно! Хейнз – парень неплохой, хоть и немного грубоватый. Его белокурая куколка-жена частенько наставляет ему рога. Ну, удачи!

Мы пожали друг другу руки. Ладонь Мелтона была холодной и влажной, как маринованная рыба.

До Сан-Бернардино я добрался менее чем за два часа. Чуть ли не впервые на моей памяти там было почти так же прохладно, как в Лос-Анджелесе, зато куда суше. Я выпил кофе, купил бутылку ржаного виски и, залив полный бак бензина, погнал вверх по склону. До поселка Бьющие Ключи небо хмурилось, а потом тучи вдруг разошлись, влажность понизилась, по ущельям подул прохладный ветерок, и я, выехав на большую дамбу, увидел синюю гладь Пумьего озера. Мирно плескались весельные лодки, а моторки и быстроходные катера поднимали волны и много шума фактически из ничего. Это сильно мешало несчастным рыбакам, которые, уплатив по два доллара за лицензию, отчаянно пытались поймать рыбу хотя бы центов на десять.