По дороге в Лондон она гораздо чаще, чем обычно, смотрела в зеркало заднего вида и была уверена, что за ними не следят.

— Может быть, стоит позвонить Эденсорам и сказать, что это была ложная тревога? — предложила она.

— Кто бы ни был в этой “Корсе”, он мог понять, что мы их видели, — ответил Страйк. — Я все же думаю, что Эденсорам нужно быть начеку… А химчистку рубашки можно отнести на счет агентства, — добавил он. Ему не хотелось бы об этом говорить, но от БМВ теперь сильно пахло кофе.

— Ни одна химчистка на свете не сможет это вывести, — сказала Робин, — а бухгалтер все равно не позволит мне списать деньги.

— Тогда спиши это как деловые…

— Она старая, и она был дешевой, когда была новой. Мне все равно.

— Мне нет, — сказал Страйк. — Неосторожный засранец.

Робин могла бы напомнить Страйку, что однажды он чуть не сломал ей нос, когда она пыталась помешать ему ударить подозреваемого, но решила воздержаться.

Они расстались у гаража, где Страйк держал свой БМВ. Поскольку Робин больше ничего не сказала о том, чем она собиралась заниматься в тот вечер, Страйк утвердился во мнении, что это как-то связано с Мерфи, и отправился в офис в раздраженном настроении, которое он решил списать на едва завуалированное обвинение Джеймса Эденсора в том, что агентство финансово эксплуатирует его отца. Робин тем временем направилась прямо на Оксфорд-стрит, где купила новую дешевую рубашку, переоделась в туалете универмага, а затем обильно побрызгала на себя тестером духов, чтобы избавиться от запаха кофе, поскольку у нее не было времени заехать домой и переодеться перед встречей с Пруденс.

Она позвонила терапевту накануне вечером, и Пруденс, у которой был назначен прием у стоматолога, предложила встретиться в итальянском ресторане неподалеку от клиники. Поездка на метро до Кенсингтон Хай-стрит показалась Робин крайне напряженной. За ней и раньше следили, когда она выполняла эту работу, а отказ Страйка успокоиться по поводу отсутствия “Корсы” на обратном пути в Лондон заставил ее слегка напрячься. В какой-то момент ей показалось, что ее преследует крупный мужчина с насупленными бровями, но когда она отошла в сторону, чтобы пропустить его, он просто прошел мимо нее, бормоча что-то себе под нос.

Придя в Il Portico, Робин с удовлетворением обнаружила, что он оказался меньше и уютнее, чем она предполагала, учитывая его расположение в престижном районе; ее рабочая одежда была вполне уместна, хотя Пруденс, которая уже сидела, выглядела гораздо элегантнее в своем темно-синем платье.

— Я все еще не пришла в себя, — сказала Пруденс, показывая на свою левую щеку, когда она встала, чтобы поцеловать Робин в обе щеки. — Я немного боюсь пить, вдруг все выльется… Ты очень похудела, Робин, — добавила она, садясь обратно.

— Да, в ВГЦ не очень-то кормят, — сказала Робин, садясь напротив. — Тебе пришлось делать что-нибудь ужасное у стоматолога?

— Предполагалось, что он заменит старую пломбу, но потом он нашел еще одну, которую нужно было сделать, — сказала Пруденс, проводя пальцем по лицу. — Ты бывала здесь раньше?

— Никогда.

— Лучшая паста в Лондоне, — сказала Пруденс, передавая Робин меню. — Что ты хочешь выпить?

— Ну, я не за рулем, — сказала Робин, — так что я выпью бокал просекко.

Пруденс заказала это, пока Робин изучала меню, прекрасно понимая, что хорошее настроение Пруденс может вот-вот измениться. Когда они сделали свой заказ, она сказала:

— Ты, наверное, удивилась, услышав меня.

— Ну, — сказала Пруденс, улыбаясь, — не совсем. Из того, что мне рассказал Корм, у меня сложилось впечатление, что ты — эмоционально-интеллектуальная сторона партнерства.

— Верно, — осторожно сказала Робин. — Итак… ты подумала, что я хочу встретиться, чтобы попытаться наладить отношения между тобой и Страйком?

— Разве нет?

— Боюсь, что нет, — сказала Робин. — Я здесь, чтобы поговорить о Флоре Брюстер.

Улыбка сползла с лица Пруденс. Как и ожидала Робин, она выглядела не только встревоженной, но и рассерженной.

— Так он послал тебя…?

— Он меня не посылал. Я здесь исключительно по собственному желанию. Он может быть в ярости, когда узнает, что я сделала.

— Но он явно понял, кто…

— Да, — сказала Робин. — Он понял, что Флора — Город Мучений. Мы с ним поспорили на эту тему. Он считает, что Флора должна давать показания против ВГЦ, а не рисовать картинки того, чему она там была свидетелем, но я сказала ему, что, может быть, эти картинки в Pinterest — это ее способ переварить все это. Я сказала, что она, вероятно, пережила там ужасные вещи. В конце концов, Страйк согласился не преследовать ее, не вести за ней следствие.

— Понятно, — медленно сказала Пруденс. — Ну… спасибо за…

— Но я передумала.

— Что?

— Я передумала, — повторила Робин. — Поэтому я и попросила тебя о встрече. Я хочу поговорить с Флорой.

Пруденс, как и ожидала Робин, теперь выглядела откровенно рассерженной.

— Ты не можешь этого сделать, Робин. Ты не можешь. Ты понимаешь, в какое положение меня это ставит? Единственный способ, которым Корм мог узнать, кто она…

— Он уже знал, что Флора была в церкви. У него были даты, он знал, когда она ушла — все. Именно поэтому, когда ты позвонила ему и обвинила в том, что он пристает к твоему клиенту, он смог выяснить, кто такой Город Мучений.

— Неважно, что вы знали раньше. Робин, при всем уважении…

— При всем уважении, Пруденс, у тебя был выбор — сказать или не сказать нам, что у тебя есть клиент, который сбежал из ВГЦ, и ты нам сказала. У тебя также был выбор, звонить ли Страйку и обвинять его в том, что он приставал к твоей клиентке. Именно ты позволила ему выяснить ее личность. Ты не можешь обвинять его в том, что он выполняет свою работу.

Подошел официант с просекко для Робин, и она сделала большой глоток.

— Я здесь потому, что человек, для извлечения которого из ВГЦ мы были наняты, вчера выбрался оттуда, но он очень растерян и, вероятно, находится в опасности. И не только самоубийства, — добавила она, когда Пруденс заговорила. — Мы думаем, что церковь могла бы принять более активное участие в их смерти, если бы ей дали такую возможность.

— Это доказывает, — сказала Пруденс горячим шепотом, — что вы оба не понимаете, во что вмешиваетесь. Люди, которые выходят из ВГЦ, часто бредят. Они думают, что церковь или Утонувший Пророк преследуют их, следят за ними, возможно, собираются убить их, но все это парано…

— В понедельник в наш офис пытался проникнуть вооруженный человек в маске. Он был