— Проблема передачи мысли через электронное устройство была решена посредством использования энергетических колебаний мозга.

Такое утверждение заинтересовало меня. Я много прочитал по этому вопросу, начиная с доклада профессора Ганса Бергера о колебаниях в мозге, опубликованном еще в 1929 году. То, что я услышал сейчас, не совсем соответствовало тем знаниям, которыми я располагал.

— Не является ли энергетический потенциал слишком низким? — поинтересовался я. — И, кроме того, ваши глаза открыты. Колебания сильно уменьшаются, если не закрывать глаза, ведь, фактически, с визуальными центрами связана настолько большая часть коры головного мозга, что в этом случае никаких колебаний не наблюдается или они очень незначительны.

Мне тогда не пришло в голову, но сейчас я понимаю, что фактически отвлек животное от главной цели его визита.

— А как проводились измерения? — спросило оно. После прохождения через механическое устройство в вопросе не сохранилось заинтересованности.

— Посредством фотоэлектрических ячеек, — ответил я. — Они позволяют измерять энергию порядка 50 микровольт, в основном, в активных областях мозга. Что такое микровольт, вам понятно?

Существо кивнуло. Секунду спустя оно произнесло:

— Я не буду говорить, какая энергия образуется в моем мозгу. Это может вас испугать. Но это не только интеллект. Я являюсь студентом, совершающим турне по галактике, которое можно было бы назвать аспирантской практикой. У нас существуют определенные правила, — оно остановилось. — Вы, кажется, хотите что-то сказать?

Я был полностью подавлен и лишь произнес слабым голосом.

— Вы сказали «галактика»?..

— Верно.

— Н-но, для этого ведь нужны многие годы? — мой мозг раскалывался, пытаясь схватить, понять сказанное.

— Мое турне продолжится около тысячи ваших лет, — сказало существо.

— Вы бессмертны?

— О нет.

— Но…

Я остановился, не в состоянии дальше соображать. Я сидел, ничего не понимая, а существо продолжало:

— Правила студенческого братства требуют, чтобы перед тем как покинуть ту или иную планету, мы обязательно рассказали о нас одному из ее обитателей. Кроме того, мы должны привезти с собой сувенир, символизирующий существующую там цивилизацию. Мне интересно, что бы вы могли предложить в качестве сувенира с Земли? Это может быть что угодно, если при взгляде на него становится ясной доминирующая черта расы, живущей на ней.

Этот вопрос меня успокоил. Мозг перестал метаться между безумием и пустотой. Я почувствовал себя определенно лучше. Приняв более удобную позу, я в раздумье погладил рукой подбородок, будучи искренне уверен, что создаю впечатление интеллигентного человека, мнение которого чего-то стоит.

Меня охватило чувство, что все в жизни невероятно перепуталось. Я понимал это и раньше, но теперь, когда действительность заставила принимать решение, мне стало понятно, что люди на самом деле чрезвычайно сложные существа. Как выбрать одну какую-то грань и сказать: «Вот это Человек!» или «Это представляет Человека!». Я заговорил, медленно произнося слова:

— Произведение искусства, науки или какая-нибудь полезная вещь — вы это имеете в виду?

— Все, что угодно.

Мой интерес достиг вершины. Я всем своим существом воспринимал необычность происходящего. Казалось чрезвычайно важным, чтобы великая раса, которая способна перемещаться по всей галактике, имела неискаженное представление о человеческой цивилизации. Когда я, наконец, нашел ответ, то искренне удивился, что мне понадобилось так много времени для раздумий. Но как только эта мысль пришла мне в голову, я понял, что решение найдено.

— Человек, — уверенно начал я, — прежде всего религиозное существо. Со времен, отдаленных настолько, что о них не сохранилось даже письменных документов, он нуждался в вере во что-нибудь. Одно время его Боги жили рядом с ним, Богами считались, например, реки, бури, растения. Затем Боги стали более абстрактными. В настоящее время они снова приблизились к Человеку. Будь то экономическая система, наука — что угодно — доминирующим в них является тот факт, что Человечек боготворит их без причины, другими словами, относится чисто религиозным образом.

Успокоившись, я удовлетворенно закончил словами:

— Все, что вам нужно — это изображение фигуры человека на металле, который не подвергается коррозии, с лицом, обращенным вверх, и руками, протянутыми к небу, с выражением экстаза на лице. Изображение должно быть дополнено словами «Я верю».

Я заметил, что существо внимательно смотрит на меня.

— Очень интересно, — заявило оно, наконец. — Я думаю, вы невероятно близки к истине, но еще не знаете полного ответа.

Оно поднялось.

— А теперь я хочу, чтобы вы пошли со мной.

— Что вы сказали?

— Одевайтесь, пожалуйста.

Это было сказано совершенно безучастно. Страх, который отпустил меня перед этим, вернулся, как огонь, вспыхнувший с новой силой.

Машину вел я. Кошка сидела рядом. Ночь была освежающе прохладной, но темной. Лунный рожок периодически проглядывал сквозь несущиеся облака, иногда на темно-синем небе можно было видеть проблески звезд. Понимание того, что откуда-то из тех далей пришло существо, сидящее рядом со мной, отодвигало мое напряжение на второй план. После долгого молчания я решился спросить:

— А ваш народ, он достиг много большего в постижении истины, чем мы?

Это прозвучало слишком сухо, педагогично, вовсе не как вопрос, вызывающий живой интерес. Я поспешно добавил:

— Я думаю, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов.

И снова это прозвучало неубедительно. Я был в отчаянии. Мне казалось, что я безвозвратно теряю возможность, которая выпадает лишь раз в несколько столетий. Я молча проклинал свой профессионализм, который делал мои слова сухими, как пыль.

— Эту открытку, — спросил я, — послали вы?

— Да, — машина, лежащая на коленях Кошки, говорила негромко, но чисто.

— Как вы узнали мой адрес и имя?

— Я не узнавал.

Я не успел ничего произнести. Существо продолжило само:

— Вы все поймете до окончания этой ночи.

— О! — эти слова на секунду заставили меня снизить скорость и почувствовать, как что-то внутри меня сжимается. Я старался не думать о том, что должно произойти до окончания ночи.

— А вопросы? — прохрипел я. — Вы ответите на них?

Я уже открыл рот, чтобы выпалить серию вопросов. А потом снова закрыл его. Что я хотел бы узнать? Огромное значение его ответов сжало мне горло. Почему, о, почему люди на Земле так эмоциональны в столь великие моменты их жизни? Я не мог тратить время на раздумья, прошла и так, мне казалось, целая вечность. А когда, наконец, я заговорил снова, мой первый вопрос оказался банальным и вовсе не тем, что я намеревался задать.