то, что утвердит Военный совет. И строили много, быстро и добротно, за что, кстати говоря, я мог поплатиться партийным билетом. Однажды меня даже вызывали к председателю ЦКК Арвиду Яновичу Пельше – стоял вопрос об исключении меня из КПСС, но об этом позже. Вот так выглядела предприимчивость на уровне командующего войсками округа. Несколько иначе это было в ранге первого заместителя начальника Генштаба – начальника Главного оперативного управления. Ведь войск в подчинении нет, а только семь управлений и отдельные направления. А это сотни офицеров. И это мозг Вооруженных Сил. Он не должен быть воспаленным и тем более больным. Наоборот, он должен быть здоровым, холодным и максимально дееспособным. А для этого офицерам нужна сила и здоровье Геркулеса. И в это время врач, курирующий ГОУ, докладывает мне о большом количестве военнослужащих с больным сердцем, язвой желудка или кишечника. Причина – сидячий образ работы и курение, отсутствие элементарной физической культуры. Принимаю решение: первое – всем бросить курить (во всяком случае, в стенах Генштаба это было запрещено). Было сделано лишь одно исключение генерал-полковнику И.Г. Николаеву. Второе – интенсивно проводить физическую подготовку. Но для этого нужна спортивная база поблизости к Генштабу. Нахожу основу для нее – конюшни в Хамовниках. Склоняю к этому заместителя министра обороны по строительству маршала инженерных войск Н.Ф. Шестопалова. Лично руковожу работами в субботу и воскресенье, а будни поручаю генералу Евстигнееву. В итоге через полгода приобрели прекрасный спортивный комплекс, который постоянно был занят офицерами Генштаба (а с 1992 года был переведен почему-то в личное пользование министра обороны генерала Грачева). Через год здоровье офицеров резко улучшилось. Второй пример по Генштабу. Из войск для уточнения оперативных и других планов постоянно приезжали в Москву командующие войсками военных округов, их заместители, ответственные работники штабов и т. д. Каждый раз приходилось организовывать их размещение в гостинице на Мосфильмовской улице. Это было очень неудобно. Во-первых, далеко, во-вторых, она частенько бывала переполненной. Позарез требовалась небольшая гостиница, непосредственно подчиненная Генштабу.

Ищу подходящее здание. Мне доложили обо всех зданиях, находящихся в радиусе трех километров от Генштаба и принадлежащих Министерству обороны. Среди них было и одно прекрасное старинное здание, построенное еще при императрице Елизавете, неподалеку от станции метро «Кропоткинская». Оказалось, занято под склад Военной академией Генерального штаба. Сама академия как раз переходила в новое здание и этот склад должна была освободить. На это здание уже «положило глаз» 10-е Главное управление, приглядевшее его под свой склад. Но, когда узнали о моих намерениях, оно отступило, отпали и все другие поползновения. И здесь нам помог Н.Ф. Шестопалов. Он и не мог не помочь, так как я был назначен председателем Государственной комиссии по приему нового здания для Генерального штаба.

В итоге мы получили прекрасную гостиницу на 64 номера с небольшим буфетом и другими бытовыми услугами. Да еще и вблизи Генштаба!

Наконец, о предприимчивости на уровне Главнокомандующего Сухопутными войсками. Хочу обратить внимание на три основные позиции (хотя были и другие).

Первое – когда возник вопрос о выводе наших войск из Германии, нам не следовало было брать у немцев (у Коля) какие-либо деньги для обустройства войск на территории Отечества. Ведь мы же победители! И пришли мы в Германию не по своему желанию – они нас вынудили! А чего все это стоило? 28 миллионов человеческих жизней ничем не окупятся. И вдруг Горбачев согласился, чтобы Коль дал 13,5 млрд марок – и дело с концом. Да мы одной только недвижимости оставили в Германии более чем на 90 млрд марок! Но и это не все. Как только определились в цифрах, немцы заломили такие тарифы на перевозки по их территории, что 50 % от 13,5 млрд вмиг растаяли как дым. А поляки вообще заявили, что не только все эти деньги должны остаться у них, но мы еще и должны им доплатить.

А ведь мы, военные, логично предлагали (точнее, я буквально внушал это Горбачеву, в том числе во время маневров в Одесском военном округе летом 1990 года): никаких денег не брать, а обязать немцев – если они хотят объединиться и вывести наши войска – строить военные городки и жилые дома для офицеров на нашей территории под Западную группу войск (бывшую ГСВГ) и по мере готовности этого строительства выводить наши части. Это было бы и справедливо, и удобно.

Что касается вывода наших войск из Польши, Чехословакии и Венгрии, то надо было поставить другие, менее сложные условия, но такие, которые бы совершенно не ущемляли наших морально-политических и финансово-экономических интересов. Но всего этого не случилось, потому что Горбачев – холуй для Запада и тиран для своего народа, особенно для Вооруженных Сил, – принял решение, выгодное для Запада и нанесшее ущерб нашей стране. Второе – о рациональном использовании нашей недвижимости, которая оставалась в странах Восточной Европы. Огромное количество построенных нами почти за пятьдесят лет ремонтных заводов, баз и мастерских, различных хранилищ, арсеналов и складов, военных городков, аэродромов, учебных центров, зданий жилых, общественного и специального пользования позволяло нам (точнее – обязывало нас) правильно и с достоинством распорядиться всем этим богатством. На мой взгляд, надо было твердо провести обоюдовыгодную линию: «Мы уходим, но мы остаемся!» То есть наши войска уходят, но для поддержания нормальных политических и экономических отношений и в интересах эффективного использования нашей недвижимости на этой базе следует организовать совместные предприятия по производству сборных конструкций для строительства жилых домов, казарм и других зданий. Да и вообще для зарабатывания в этих целях денег. Мало того, эти предприятия могли бы со временем создавать дочерние организации у нас, в Советском Союзе, и, наконец, главную базу организовать тоже у нас. Но программа не должна была ограничиваться этим. Было много других вариантов строительства и развития совместных предприятий. Например, в Венгрии наши военные ремонтные (в том числе автомобильные) заводы могли реально объединиться с венгерской фирмой «Икарус», автомобили которой по экологическим признакам не могли быть использованы в Европе. При этом контрольный пакет мог быть у нас. Но для всего этого нужна была оперативность и решительность, забота о наших государственных интересах, чего нашему правительству явно недоставало. Наоборот, оно было неповоротливо и консервативно. Несколько месяцев я потратил на уговоры министра обороны Дмитрия Тимофеевича Язова. Убедив его в важности и целесообразности этого решения и получив наконец добро, я приступил к обработке непосредственно правительства. Когда Николай Иванович Рыжков «созрел», его вдруг «освобождают» от правительства, а Совет Министров переделывают в Кабинет министров во главе с премьером Валентином Сергеевичем