— Не в этот раз. А даже, если б и так — я считал бы, что у нас всё было в обоюдном порыве чувств.

— Первый человек на земле, считающий, что в борделе может быть что-то в обоюдном порыве чувств.

— Ой, иди-ка ты нахер, а. Учитывая те эпитеты, которыми они все засыпают своих клиентов во время секса, и их «неподдельное удовольствие» — могли бы хотя бы скидку давать.

А шестёрка, тем временем, пробивалась через нетрезвую толпу, буквально раскидывая всех на своём пути. В какой-то из моментов поднос с пивом, почти ставший на стол, улетел с подачи одного из шестерых, больше всего похожего на «По», так что к идущим присоединились ещё трое — те, претензии коих были направлены уже к Тиму и его ребятам.

— Ты! — коренастый резким движением указал на Эммета и перешёл на порывистый шаг. — Хватит с нас твоего своеволия!

— Воу-воу-воу-воу-воу! Понятия не имею, о чём вы. Кто вы?

— Не прикидывайся, Калеб!

— Это Вергилий, — сказал один из компании, что обступила троицу полукольцом.

— Не — это ж Марк.

— Завалите все! Ты! — ткнул он мужчину пальцем в плечо. — Ты довыёбывался! Собирайся — пойдёшь с нами!

— Я не знаю, кто вы, — тут же ответил Ворон и отбил руку Тима прочь. — Я просто пришёл сюда выпить. Эй, ты, — обратился он к одному из троих, что стояли позади, — по-твоему, разве есть преступление в том, что человек хочет выпить?

— Да плевать я хотел — я хочу деньги за своё пиво! — старичок положил руку на плечо «По».

— Отвали!

— Не беси нас, мелкий, — Джонс едва скрыл улыбку после тех слов, — все эти твои игры со смертью уже порядком приелись! Припёрся хрен знает, откуда; не стоишь абсолютно ничего; никогда никем не был, кроме грёбаного животного, но успел забрать жизни нескольких хороших людей! Если ты сейчас не пойдёшь с нами — я научу тебя уму-разуму прямо в этом грёбаном баре, да так, что тебе падать на наш пол ещё долго не будет нравится!

— Я правильно понял, — он начал настолько громко, что его слышали все, — вы пришли, разлили чужое пиво, за которое отказываетесь платить, а теперь решили избить меня просто по воле прихоти? Разве так обращаются своими братьями в Сопротивлении? — кто-то из пьяных обернулся. — Разве так поступают с ребёнком войны?

— Кто там гонит на солдат?! — какой-то мужик встал и начал подтягиваться к толпе.

— Какой ты, к херам, ребёнок войны?! Здесь тебя каждый знает, ублюдок! И каждый!..

— Моё пиво…

— Отвали, я сказал!

— Хочешь сказать, что я вру?! Хочешь сказать, что у кого-то здесь есть доказательства того, что я не воевал?! Что я не подрывал тоннели и не лежал в госпитале, пока мои перебитые ноги заживали от открытых переломов?! Ты хочешь сказать, что все военные и их дети — лжецы?! — послышался скрип ещё нескольких ножек стульев о пол, бар накрыла мрачная тишина.

Уильям «Из Джонсборо» Хантер молча, почти в остолбенении смотрел на Эммета «Ворона» Джонса, пускай и старался не подавать виду удивления. Тот поток лжи, что лился с его уст, его чёткость и скорость, работа эмоций и мимики — не каждый игрок в карты мог врать настолько быстро и слаженно, как то делал бывший убийца Эволюции, не каждый вообще мог врать, не покраснев при том. Но нет — мужчина всё ещё легонько улыбался, пока ситуация вокруг него накалялась до невозможности.

— Или ты хочешь сказать, что мой друг, — показал он на Хана, — гнавший подлых Крыс до самого Орегона, тоже не воевал?! Ты хочешь сказать, что все наши шрамы, наша боль — пустяк для тебя?!

— Тим, заткни его, — один из шестёрки явно нервничал. — Ситуация…

— Я в курсе! Слушай ты, лживый кусок дерьма!..

— Как ты его назвал?! — раздался старческий голос. — Он — такой же, как мы!

— Да!

— Он солдат!

— Где ты был, пока мы воевали?!

— Да заткнитесь вы все — вы знаете меня! Я был здесь с вами с самого рождения! С самой, сука, первой секунды!

— Да, знаем! — прокричал кто-то ещё. — Ты — Тим Хукер! Тот самый, что во время войны только усы отрастил и по девкам бегать начал! Я когда с твоим батей на передовой был — тебя там не было!

— Моё пиво…

— Да съебись ты уже отсюда!

— Господа товарищи! — Ворон явно поймал кураж. — Всё, что я вижу сейчас — это то, что меня — обычного мужика-вояку, пришедшего выпить, пытается избить какой-то подхалим! Что этот подхалим!..

— Заткнись! — схватил Тим Эммета за воротник.

— …Совсем не уважает ни меня, ни вас! — кричал он тому прямо в лицо. — Что даже пиво ни он, ни его люди, не хотят компенсировать! Он не хочет извинятся перед нами! Он слишком высок для этого!

— Клянусь, я!.. — коренастый вытащил пистолет, но тут же получил лбом по носу.

— Видите! — поднял он выхваченную пушку над собой. — И даже до убийства, защищая своё лицемерие, он готов пасть! Он ненавидит вас! Он презирает вас!

— Трус! — прошипел кто-то.

— Ублюдок! — пьяных и очень пьяных голосов становилось всё больше, а шестёрка не сразу осознала, что оказалась зажата в другое — ещё большее полукольцо.

— И у меня к вам только одно рациональное предложение, чтобы восстановить справедливость и мир в этом баре! Скажем так, мой девиз по жизни для всяких ублюдков!..

Виктор, словно по команде, осушил свою рюмку и отодвинул на край стола, Ворон среагировал мгновенно. Вместе с гранённым стеклом, разбившимся о голову одного из шестерых (Ли, наверняка), разбилось и общее терпение толпы.

— Бей всех, кто не Эммет Джонс!

От шестёрки не осталось и следа. Как только завязалась общая, коллективная драка, они тут же стали мишенью для всех в ближнем ряду. Пернатый схватил «По» за воротник и, подкинув над собой, разгромил им стол рядом. Подняться тот не смог — Вик, взяв вторую рюмку с пола, ловко размозжил её прямо тому о темечко.

— Да, сука! — вскрикнул он своим пропитым голосом.