быть дан какой-то ответ… Когда вы вынуждены иметь дело с такой бандой негодяев, как эта куковская команда, да еще при такой высокой ставке, нельзя полагаться на то, что люди осознают подлинную сущность их глобальных махинаций, так как люди этого не сделают. Вы должны или досконально этим заняться, или полностью все это оставить и ничего не делать, а только выступить перед судом в качестве свидетеля, если Вас вызовут».

Адвоката снова пригласили. Он был прав, говоря о «куковской команде», которая «постоянно в работе», – ведь кто-то сочинил речи Хельгесена, точно так, как два года назад сам Александер подготовил речь Фесса. Прочесть, сравнить, исследовать, сформулировать – огромная работа! Ее взвалили на себя Эрнст Рост и его жена Этта. До весны 1916 года Кук и Рост были единомышленниками.

В давнюю пору, начав исследования, связанные с именем Фредерика Кука, автор первым делом интересовался не походом Кука на Северный полюс, а его восхождением на Мак-Кинли. В архиве автора в ту пору появился первый драгоценный «куковский» материал – брошюра «Гора Мак-Кинли. Влияние на полярную контроверсию», написанная Ростом и изданная в 1914 году – уже после того, как преподобный Хадсон Стак опубликовал описание своего успешного путешествия на Мак-Кинли[332]. Рост выложил рядом тексты Кука и Стака. Читая их, поражаешься совпадениям и соглашаешься с Ростом: архидьякон Стак описал то, что семью годами раньше увидел и зафиксировал на бумаге первый восходитель. Другим достижением Роста стало сравнение фотографий: вершины Мак-Кинли, сделанной доктором Куком, и «комбинированного» (composite) снимка Фальшивого пика из книги Белмора Брауна «Завоевание Мак-Кинли»[333]. Применяя собственный графический метод, Рост доказал, что «Кук сделал свою фотографию с натуры, в то время как фотография Брауна является, несомненно, репродукцией, изготовленной в лаборатории».

С карандашом и линейкой автор повторял выкладки Роста и, приходя в восторг, соглашался с ним – какая тщательная, хорошая книга! Каким доверием и уважением к доктору Куку она пронизана! Концовка книги была превосходной: «Это добровольное заявление, сделанное мной в интересах Правды и Справедливости; без согласования с доктором Фредериком Куком и без его ведома»[334].

Брайс упоминает о работе помощников Кука: «Рост обосновался в офисе Хельгесена в Конгрессе»; «Для получения интервью Рост представлялся личным секретарем Хельгесена»; «Поскольку Эрнст Рост считал, что копии никого не заинтересуют, Этта без устали печатала “оригиналы” материалов в защиту Кука, чтобы послать каждый документ 96 конгрессменам и сенаторам».

Письмо Этты Рост[335]: «Да, я печатала все материалы этого “последнего выступления Хельгесена” и другого его выступления… и если кто-то думает, что это все, что мне пришлось делать с этими двумя речами, то он сильно ошибается. Конечно, это факт не для широкой огласки, но, поскольку мистер Хельгесен открыто сказал Доктору, я полагаю, нет ничего плохого, если я скажу тебе, что каждое слово этого последнего анализа… было написано Ростами… Мы с Эрнстом вместе вычитали корректуру речи от 13 января, но примерно на середине работы с корректурой речи от 12 февраля у Эрнста начался приступ ужасной головной боли, и Майлз [Пойндекстер] пришел на помощь и помог закончить работу».

2 августа 1916 года Хельгесен внес законопроект, отзывающий акт 1911 года, который закреплял за Пири адмиральскую пенсию и титул человека, побывавшего на Северном полюсе.

29 сентября New York Times сообщила:

«Мене Уоллес, эскимос… вчера был встречен Э. Ростом… пригласившим его от имени конгрессмена [Хельгесена] приехать в Вашингтон и сообщить информацию, полученную, по его словам, от туземцев Гренландии, касательно сравнительной ценности заявлений адмирала Пири и доктора Кука об открытии Северного полюса.

Ожидается, что Уоллес поедет в Вашингтон в начале следующей недели».

Но полюсные страсти сходили на нет. Побывав в Индии, на Борнео, в Японии, проехав через всю Россию и вернувшись домой после грандиозного путешествия, Кук оказался в сложном финансовом положении. Возможно, именно поэтому союз с Ростами распался, и пионер Мак-Кинли и Северного полюса ушел со сцены, отправившись в штат Вайоминг, где занялся поисками нефти.

Не получив подтверждения приглашения прибыть в Вашингтон, Миник сам написал Хельгесену. Ответ гласил, что конгрессмен находится в родном штате и не вернется до начала декабря. Письмо не было обнадеживающим: «…У меня нет никаких сомнений в том, что конгрессмен будет в известной мере заинтересован встретиться с Вами и выслушать Ваш рассказ или любое заявление, которое Вы, возможно, хотите сделать. Но вместе с тем в обстоятельствах дела нет ничего, что гарантировало бы дальнейшие контакты с мистером Хельгесеном и его интерес к Вашей личной версии полемики Пири – Кук. И я хочу заверить Вас, что, насколько это имеет отношение к нашему ведомству, Вы совершенно свободно можете распорядиться любой имеющейся у Вас информацией, исходя из Ваших собственных интересов…»

Миник умер в Штатах в 1918 году[336], и драгоценные сведения остались неразглашенными.

Александер по-прежнему нервничал и в декабре 1916 года делился страхами с работодателем: «Наше бездействие в течение столь длительного периода времени позволило им так повернуть дело, что мы вынуждены занять оборонительную позицию… Я иногда чувствую себя заваленным массой материалов, способных впечатлить поверхностных, а некоторые – и думающих, людей, и даже ученых, имена которых включены в “приложения к речи” Хельгесена. Поскольку я детально разобрался в его “замечаниях”, я был более чем удивлен их количеством – и по большей части это вещи, которые рано или поздно должны были обнаружиться».

В начале марта 1917 года он снова теребил Пири: «В настоящее время ситуация уже не требует от нас борьбы с претензиями Кука; позиции кардинальным образом переменились, и теперь это дело превратилось в практически Ваше дело, связанное с достижением Вами Северного полюса… Многочисленные доводы Хельгесена… (и я говорю это не только как Ваш советник, но и как Ваш искренний друг), если на них не ответить, точно поразят будущих историков. А сейчас, пока все у нас в руках, время подготовить ответы, и если в Ваших дневниках и записях есть ошибки, мы должны объяснить, как это произошло, и определить в свете фактов желательную степень гласности, а не оставлять вопрос на обсуждение будущих, возможно недружественных, историков».

Умные рассуждения, но адмирал не хотел этим заниматься. Да, собственно, что он мог сделать? В письме Фессу он высказал свое, так сказать, официальное отношение к разносу, учиненному Хельгесеном:

Вначале я попробовал прочесть материал, размещенный мистером Хельгесеном в Congressional Record… но из-за подтасовки цитат и искажений я с отвращением его выбросил.