— Именно.

— И вы считаете, что убил их Шоттам?

— Этого пока мы не знаем. Битое стекло, которое я нашел в тоннеле, состояло в основном из пробирок и частей аппарата для дистилляции. На осколках я обнаружил следы различных химикатов, и их состав еще предстоит проанализировать. Нам следует узнать как можно больше о мистере Шоттаме и о его кабинете диковин. А сейчас не хотите ли вы составить мне компанию?

Он галантно открыл дверь кабинета, и Нора машинально вышла в коридор. Пендергаст не умолкал, пока они шли по коридору и поднимались в лифте на пятый этаж. Когда двери кабины с шипением раздвинулись, Нора наконец пришла в себя.

— Подождите. А куда, собственно говоря, мы идем? Меня ждет работа.

— Как я сказал, мне требуется ваша помощь.

Это было произнесено с такой самоуверенностью, что Нора почувствовала раздражение. Неужели агент ФБР считает, что купил ее время?

— Простите, но я археолог, а не детектив.

— А разве между занятием археологией и сыском имеется различие? — спросил Пендергаст, вскинув брови.

— Почему вы решили, что это дело меня может заинтересовать?

— Оно уже вас интересует.

Самоуверенность этого типа была просто возмутительной, хотя то, что он сказал, полностью соответствовало истине.

— И каким образом я объясню все это в музее?

— Именно с этой целью, доктор Келли, у нас и назначена встреча.

С этими словами он указал на дверь в конце коридора с именем владельца кабинета, начертанным на деревянной панели золотыми буквами.

— Только не это! — простонала Нора. — Ни за что!

* * *

Роджер Брисбейн по-прежнему восседал в кресле фирмы «Баухаус», и рукава его белоснежной рубашки от «Тернболл и Ассер» по-прежнему были закатаны с ювелирной точностью. Первый заместитель президента с ног до головы был живым воплощением образа идеального юриста. Драгоценные камни мирно покоились за стеклом в своих бархатных гнездах. Они были единственным источником тепла в этом стерильном кабинете. Первый зам кивком головы указал на пару кресел. Судя по всему, Брисбейн пребывал в дурном расположении духа.

— Специальный агент Пендергаст… — протянул Брисбейн, заглянув в свой календарь и полностью игнорируя присутствие Норы. — Почему мне знакомо ваше имя?

— Мне уже приходилось работать в музее, — ответил Пендергаст.

— На кого вы работали?

— Вы меня не совсем поняли. Я сказал "в", а не «на».

— Не имеет значения, — махнул рукой Брисбейн. — Понимаете, мистер Пендергаст, я люблю проводить утро дома. Простите, но я не уловил, какие чрезвычайные обстоятельства потребовали моего присутствия на рабочем месте в столь ранний час.

— Преступление никогда не дремлет, мистер Брисбейн, — сказал Пендергаст, и Норе показалось, что она уловила в голосе агента легкую насмешку.

Брисбейн посмотрел на Нору и тут же снова отвел глаза.

— Доктор Келли трудится в музее. Мне показалось, что об этом я смог вам достаточно ясно сказать по телефону. Музей всегда рад оказать помощь ФБР, но я не вижу, чем мы можем быть вам полезными именно в этом деле.

Вместо того чтобы ответить, Пендергаст посмотрел на драгоценные камни и сказал:

— А я и не знал, что знаменитый сапфир «Звезда Индии» снят с экспозиции. Ведь это же «Звезда Индии», не так ли?

— Мы регулярно меняем экспозицию, — чуть поерзав в кресле, ответил Брисбейн. — Публика должна видеть, что хранится в наших запасниках.

— И, как я вижу, вы храните… м-м… избыточные запасы у себя.

— Мистер Пендергаст, я все же не понимаю, каким образом мы можем быть вам полезны.

— Данное преступление по своему характеру является уникальным, а вы со своей стороны располагаете уникальными ресурсами. Этим ресурсом я и намерен воспользоваться.

— Преступление, о котором вы говорите, произошло в музее?

— Нет.

— На принадлежащей музею собственности?

Пендергаст отрицательно покачал головой.

— В таком случае боюсь, что мой ответ будет отрицательным.

— И это ваше последнее слово?

— Абсолютно. Мы не можем допустить, чтобы музей, пусть даже косвенно, занимался полицейской деятельностью. Наше участие в сыскной работе, разного рода исках или иных сомнительных мероприятиях может неоднозначно отразиться на репутации музея. И это, мистер Пендергаст, вам прекрасно известно.

Пендергаст достал из кармана жилета какую-то бумагу и положил на стол перед Брисбейном.

— Что это? — спросил Брисбейн, не взглянув на листок.

— Устав музеев города Нью-Йорка.

— Какое отношение устав имеет к этому делу?

— Там сказано, что служащие музея должны оказывать безвозмездную помощь городу Нью-Йорку. Это входит в круг их обязанностей.

— Мы это делаем, организуя работу музея.

— В этом и состоит суть проблемы. До сравнительно недавнего времени отдел антропологии вашего учреждения на регулярной основе помогал полиции в проведении экспертиз. Это было прямой обязанностью отдела. Я не сомневаюсь, что вы помните печально знаменитое убийство, получившее название «Мусорный бачок». Оно произошло седьмого ноября тысяча девятьсот тридцать девятого года.

— Очень сожалею, но боюсь, что как раз в тот день я не очень внимательно читал «Нью-Йорк таймс».

— Один из научных сотрудников музея стал главным лицом в раскрытии того преступления, — продолжал Пендергаст, не обращая внимания на сарказм Брисбейна. — Он обнаружил обгорелые остатки надбровной дуги в мусорном бачке. Экспертиза установила, что крошечный обломок является частью человеческого черепа, а это, в свою очередь…

— Мистер Пендергаст, я здесь не для того, чтобы выслушивать лекции по истории, — сказал Брисбейн и, поднявшись с кресла, стал надевать пиджак. — Мой ответ — «нет». Меня уже ждут неотложные дела. А вас, доктор Келли, я попросил бы вернуться на рабочее место.

— Мне очень грустно это слышать. Как ни печально, но ваш отказ отрицательно отразится на репутации музея.

Брисбейн на мгновение замер, а затем с ледяной улыбкой сказал:

— Должен ли я рассматривать ваши слова как угрозу, мистер Пендергаст?

Пендергаст, словно не услышав вопроса, продолжил в своей добродушной манере южанина:

— Дело в том, что устав прямо говорит об услугах городу за пределами обычной музейной работы. Вот уже более десяти лет ваш музей нарушает условия контракта с Нью-Йорком, несмотря на то что получает десятки миллионов из средств налогоплательщиков этого города. Музей не только не оказывает услуг городу, мистер Брисбейн. Он даже пошел на то, что закрыл свою библиотеку для всех граждан города, не имеющих степени доктора наук. Доступ к вашим запасникам имеет лишь избранный круг ученых мужей, и, ссылаясь на так называемые «авторские права», вы за все требуете деньги. Вы даже вознамерились взимать плату за вход, несмотря на то что в уставе прямо сказано: «…созданный в Нью-Йорке Музей естественной истории должен быть открыт для публики бесплатно и без каких-либо ограничений…»

— Разрешите взглянуть.

Брисбейн прочитал документ, и на его