от сопротивления садовых деревьев стадо совсем обезумело. Быки рыли копытами землю, ревели, топтали ногами сучья, продираясь между тяжело провисшими ветвями. И неудержимой лавиной по инерции неслись дальше.

Морган подался вперед, прильнув к огромной гривастой шее, и издал воинственный клич, неслышный сквозь треск ломающихся деревьев.

— Круши их! — орал он своему быку, но тот его не слышал. — Топчи их! Доломай последнее вонючее садовое дерево на Локи!

Морган немного ослабил хватку на выростах антенн и издал резкий индейский визг, чтобы до предела разъярить быка, — как будто несколько слабеньких децибел человеческого голоса можно было услышать сквозь рев и топот сада.

Он и сам был наполовину пьян диким духом разрушения, и каждый новый ряд деревьев, ломавшихся под ногами быков, возносил его на новые высоты злобной радости. Он хмелел при мысли о том, сколько тяжелого труда и времени ушло на то, чтобы вырастить этот сад. Вдыхал запах раздавленных фруктов и порушенных деревьев, словно аромат крепкого виски. Человек может опьянеть от одной только мысли о разрушении, которое он несет своим врагам.

Морган взвыл еще громче и стукнул коленями могучую, нечувствительную к его ударам шею:

— Топчите их, разрушители! Давите их!

Впереди, за снесенными садами, лежали поля. Крепко держась за своего жуткого скакуна, Морган стал прикидывать дальнейший путь. Рано или поздно ему придется спешиться. Это тоже будет непросто.

Надо слезать. Иначе он попадет в мясорубку. Надо прыгать со спины вожака стада — на что-то более высокое, чем бык Харвестера.

Стадо пробилось сквозь последний ряд деревьев, и перед ним развернулось серебристо блестевшее под звездами поле зерновых. Морган лежал плашмя на шее быка и гнал стадо дальше. Мягкая земля комьями вылетала из-под копыт; быки бежали, оступаясь, взревывая, пока не приспособились к новой почве. Морган издал шальной крик радости. Среди смертных он был самым могучим. Он, как Юпитер, мог метать молнии, он вел по полям свое стадо разрушителей.

Справа, в городе, лежавшем сейчас параллельно бегущему стаду, начали вспыхивать огни, раздались тревожные крики, а на церковной колокольне бешено забрякал колокол. Морган яростно расхохотался. Выслать его с Локи? Пусть попробуют! Обращаясь к колоколу, он выкрикнул что-то неразборчивое, но вызывающее.

Далеко впереди, на краю поля, Морган увидел ряд деревьев серих. Когда они окажутся поближе, он прыгнет на один из крепких изогнутых сучьев — это и будет конец его путешествия. Стадо пробежит под деревьями, и работа будет окончена.

Изо всех сил стискивая выросты на голове быка, он оглянулся. Стадо неслось за ним — жуткая мешанина машущих голов, развевающихся бород, мускулистых гладких боков, освещаемых звездным светом. Ему были видны погубленные сады, через которые пробежали быки, а теперь еще и широкая полоса на полях, где стадо в порыве разрушения втоптало в черную почву каждую травинку и зернышко. Морган радостно рассмеялся. Распахать планету? Засадить дикие пустынные долины пшеницей? Сегодня он втоптал чуждые ростки в землю, которую они испоганили. Сама планета содрогалась от его натиска. Он понял, как должны были ощущать себя кентавры, полубоги…

Позади, среди поломанных деревьев, наметилось какое-то едва заметное движение. Он повернул голову и увидел, как что-то начинает двигаться параллельно его курсу, по краю погубленных полей. Он вел свое стадо мимо городских предместий, и ряд деревьев серих все приближался и приближался. У Моргана не оставалось времени задумываться о том, что это там такое, потому что сейчас его скачке придет конец, но те движения ему не понравились. Он не понимал их. Что-то такое, чего он не предусмотрел…

Деревья серих, ясно различимые в звездном свете, неслись ему навстречу, создавая странную иллюзию, будто вырастают прямо на глазах. Морган подобрался, примерился, как будет прыгать…

Вдруг с ослепительной неожиданностью между ним и деревьями полыхнула молния, и прогремел гром. Оглушенный, наполовину парализованный, Морган мог только крепче держаться за быка и изо всех сил прижиматься к могучей шее, на которой ехал.

Необъятное тело под ним дрогнуло в жуткой конвульсии, подпрыгнуло и, словно на полпути в воздухе, повернулось. Когда оно снова коснулось земли, вся долина, кажется, содрогнулась от удара. Морган изо всех сил вцепился локтями и руками, стараясь как можно плотнее заблокировать рецепторы быка, но этого было недостаточно.

Мир вокруг него закрутился, встал на бок, горизонт съехал вверх, как над заложившим вираж самолетом. Словно копыта быка стали точкой поворота, вокруг которой совершался вираж, и в него вошло все стадо за спиной. Еще раз, теперь уже сзади, грянул оглушительный, цепенящий гром и рассыпался по краю вытоптанных полей безумным рыком.

«Бобики». Ультразвуковые ружья, завывающие на максимальной мощности.

Так вот оно что, подумал оглушенный Морган, тряся головой. Был только гром, без молнии. Молнию дорисовали его потрясенные чувства. Покрепче держась за быка, Морган оглянулся и увидел то, что отчасти ожидал, — ряд лимонного цвета голов вдоль поля, длинные светлые комбинезоны, поблескивающие под светом звезд, и сверкание металла при каждом залпе «Бобиков».

Они гнали стадо, и Моргана вместе с ним. Но куда?

Морган уже догадался — даже прежде, чем повернулся. Весь простой план стал ему совершенно ясен, настолько ясен, что он понял, каким был дураком, если не понял раньше.

По бокам быка промелькнули низкие домики. Морган повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо пролетают приземистые просторные дома, а стадо уже направилось прямо к главной улице Ансибел-Ки.

Он дико закричал на быков, приказывая остановиться. Но голос его застрял в горле, подавленный ревом «Бобиков» за спиной и оглушающим громом копыт. Разрушительной волной быки вместе с седоком хлынули на Ансибел-Ки.

Тяжелый гнев полной беспомощности поднялся из груди, сдавил Моргану горло — гнев на все, что окружало его. Гнев на быка, на котором он ехал, на бегущее следом стадо. Ненависть к поселенцам, которых он увидел между домами впереди. Ненависть к громко лязгающему церковному колоколу, поднявшему тревогу. Голова лопалась от яростного гнева на человека с Венеры, который обманом втянул его в это дело, и на всех людей, собравшихся по краю поля и гонящих стадо при помощи рева «Бобиков».

Но больше всего он ненавидел Джейми Моргана, бесшабашного болвана, который сломя голову несся навстречу своей гибели и гибели Ансибел-Ки.

В треске и грохоте рушащихся домов стадо хлынуло на Ансибел. Вихри пыли застилали взор — гнулись пластиковые стены, падали наземь сводчатые крыши. Это была ночь кошмара во тьме, под каждым фонарем играла пыльная радуга, так что Морган ничего не видел и едва мог дышать.

Отрывочно мелькали бегущие люди, они что-то кричали и куда-то указывали, снова исчезали во