Он задохнулся. Сундук был набит монетами. Самыми разными, всех видов – золотыми, серебряными, английскими шиллингами, испанскими дублонами, увесистыми долларами из Нижних стран. Многим было лет пятьдесят-шестьдесят, их отчеканили во времена испанской Армады и королевы Бесс, но золоту и серебру ничего не сделалось. Бог знает, сколько все это стоило. Многие тысячи фунтов. Состояние. Он был спасен.

С этого момента началось медленное возрождение сэра Джулиуса Дукета. Он действовал крайне осторожно: разложив монеты по двадцати мешкам, по отдельности спрятал их так, что не сыскать вовек. Ничего не сказал о сокровище даже детям, лишь обронил, что нашел немного наличных, купил и продал кое-какой товар; к прибыли же стал добавлять по чуть-чуть из припасов так, чтобы семья зажила спокойно, не привлекая внимания. Вынимая старинную монету, он небрежно пояснял: «От отца досталась»; по Лондону пошла молва: «Бедняге Дукету конец. Он выгребает последнюю мелочь по всему дому».

Приходилось проявлять осмотрительность. В городе имелись и другие роялисты, и он отлично знал, что следят за всеми. Он подозревал, что Гидеону известен каждый его шаг, и часто останавливался у прилавка на Чипсайде взглянуть, не идет ли кто к его дому. Но Джулиус был в состоянии перехитрить круглоголовых. В конце весны он даже сумел ускользнуть из города по особому делу.

Если потеря брата печалила Джулиуса, а трата средств, которые, строго говоря, ему не принадлежали, причиняла легкое неудобство, то секретное путешествие к королевскому двору в Оксфорд значительно улучшило его настроение. Одним ранним утром он выехал из Лондона с двумя доверенными людьми, переодетыми круглоголовыми – маскировка, которую они сохраняли больше двадцати миль. В одежде у всех троих были зашиты золотые монеты из сокровища Джулиуса. Они сумели взять почти тысячу фунтов. К следующему вечеру они добрались до укреплений, окружавших старый университетский город, а на другой день Джулиус вручил деньги лично королю в колледже Церкви Христа.

– Верный сэр Джулиус! – Этими словами короля Карла Джулиус гордился всю жизнь. – Мы числим вас среди наших преданнейших друзей.

– Я был бы счастлив сразиться за ваше величество, – сказал тот. – Но воин из меня никудышный.

– Мы предпочитаем оставить вас в Лондоне, – изрек король. – Нам нужны верные друзья, на которых мы сможем опереться.

И Карл добрых полчаса прохаживался с ним по четырехугольному двору старого колледжа, выспрашивая подробности о положении в городе и его укреплениях. Со своей стороны, он не преминул наполнить Джулиуса уверенностью, объяснив:

– Мои многочисленные доброжелатели желают мне пойти против совести. Но я не должен этого делать. На мне лежит священный долг.

Но Джулиуса в самое сердце поразили слова, произнесенные напоследок.

– Я не могу предсказать, чем закончится эта великая смута, – негромко сказал король Карл. – Но если, сэр Джулиус, что-нибудь случится со мной, то у меня есть два сына – два отпрыска королевской крови, мои преемники. Могу ли я просить вас быть верным им так же, как мне?

– Вашему величеству незачем просить, – ответил тот, глубоко растроганный. – Даю вам слово.

– А у меня нет подданного, чье слово было бы крепче, – заключил король. – Благодарю вас, сэр Джулиус.

Джулиусу больше не удалось выбраться в Оксфорд: подступы к Лондону слишком бдительно охранялись. Но с этого дня он обрел внутреннюю силу. Пусть его жизнь в Лондоне была серой и тоскливой – он находился там с определенной целью и тихо напоминал родным: «Я поручился перед королем своим словом».

Однако в дальнейшем ему не всегда бывало легко сохранять присутствие духа. В начале 1645 года круглоголовые казнили архиепископа Лоуда. Это показало, как далеко они готовы пойти. Когда Кромвель и его армия выиграли войну, а король Карл был пленен, он все еще надеялся на договоренность. Однажды к нему прибыли тайные гонцы от монарха, и он посоветовал: «Если король откажется от епископов, парламент и лондонцы наверняка пойдут на компромисс». Но Карл не уступил, и Джулиус не особенно удивился, памятуя о его словах: «На мне лежит священный долг». Переговоры длились, и не было им конца, а Джулиус гадал, возможно ли оным вообще завершиться.

И все-таки события последних двух месяцев казались ему невероятными. Мощь парламентской армии проявилась в полной мере лишь после чистки, устроенной Прайдом. Утвердившись во власти, военные действовали беспощадно. К январю спектакль был готов. Короля доставили на заседание в Вестминстер-Холл. «Или на глумление вместо суда», – откомментировал Джулиус. Понятно, что многие из присяжных, включая нескольких лондонских олдерменов, отвергли участие в процессе против короля. Карл, как и подобало, отказался признать авторитет суда, но указал и на то, что это был даже не суд парламента, ибо армия изгнала часть его членов. В ответ трибунал удалил подсудимого как на первый, так и на второй день заседания. «По сути, дело рассмотрено в его отсутствие», – отметил Джулиус. На третий день армейские ставленники, настаивавшие на именовании короля «Карлом Стюартом – человеком, запятнанным кровью», произвольно приговорили своего монарха к смерти. «Архиепископа мы убили, – провозгласили они. – Остался король – и дело будет сделано».

Значит, дошло и до этого. Когда закончится эта ночь, осиянная холодными звездами, они умертвят своего короля. Такого еще не бывало. Но если они рассчитывали изменить этим мир, то, по крайней мере, сэр Джулиус, продолжавший нести бессонную вахту, поклялся себе: «Не выйдет».

Незнакомец жил в «Джордже» уже четвертые сутки. Это был просоленный морской волк, но он никому не мешал и держался замкнуто. Каждый день уходил с утра и не показывался до сумерек. Никто не знал куда, хотя постоялец признался хозяину двора, что прежде никогда не бывал в Лондоне, но занят этот человек был постоянно. Когда трактирщик спросил, пойдет ли он утром смотреть на казнь короля, тот покачал головой: «Некогда». До отплытия у него осталось всего три дня.

С тех пор как первый помощник удостоился поручения от Черного Барникеля, прошло двадцать лет; все эти годы он выполнял последнюю волю пирата. Но время не значило для него ничего. Его попросили доставить послание, и он намеревался держать слово, покуда мог. Минуло три года, пока ему удалось навести в Виргинии подробные справки о Джейн, но после ее след потерялся. Однако через год он пробыл в Джеймстауне еще десять дней, и тогда ему повезло больше. Кое-кто вспомнил женщину по его описанию. Выяснилось, что она вышла за Уилера, и к моменту отплытия первый помощник вполне уверился в том, что Джейн и вдова Уилер – одно и то же лицо. Ему сообщили, что она вернулась в Англию. «Говорила, что прибыла из Лондона», – вспомнил один фермер. Десять лет назад помощник разыскивал ее в Плимуте, пять – в Саутгемптоне и вот появился в Лондоне.

Его действия отличались простотой и последовательностью. Он ходил от прихода к приходу и спрашивал у священников о вдове Уилер. До сих пор он ничего не достиг. Но завтра, быть может, ему улыбнется удача. Он собирался обойти Чипсайд, заглянуть в Сент-Мэри ле Боу и маленькую церковь Святого Лаврентия Силверсливза.