— Как на модели, — решила Камилла, но после недолгого колебания добавила: — Но я не хочу, чтобы из-за меня вам пришлось работать день и ночь…

— Есть такая примета: если портниха плачет над подвенечным платьем — это к счастью, — вздохнула Мария, закрывая за ними дверь.

На лестнице не было ничего общего с шикарной обстановкой модного ателье. В подъезде было холодно, мрачно и не убрано. Мозаика на полу когда-то радовала глаз яркими красками, а вдоль всей лестницы вился карниз из виноградных лоз. Но дом был намечен на снос, и хозяин его совсем забросил, стараясь выжить аптеку на первом этаже и ателье на четвертом — Двух последних оставшихся в пустом подъезде арендаторов.

Когда стук ее каблучков эхом раскатился по пустому подъезду, Камилла поежилась.

— Эти пустые дома — просто ужас. Здесь так мрачно и тихо…

— Как же, тихо! — возразил Кристер, заслышав где-то внизу голоса — двое мужчин поднимались по лестнице. Они встретились на середине, молча разминулись и выждали еще полтора пролета, прежде чем обменяться комментариями.

— Боже, какой симпатичный парень! — воскликнула Камилла, обратившая внимание только на младшего из мужчин. — А какие у него глаза! Темно-карие, больше моих, а ресницы!

Кристер только невнятно что-то буркнул, пытаясь вспомнить, где мог видеть мужчину постарше… или его фото. Лет тридцать пять, каштановые вьющиеся волосы, короткая бородка, наряд богемный, но шикарный: бежевая куртка, голубая рубашка, красный шейный платок.

— Ты видел? — выдохнул черноглазый юноша. — Это же сама Камилла Мартин! Как я ее обожаю! Ну почему мы не остановились? Мы могли бы… могли бы…

— Ты много кого обожаешь, — рассеянно буркнул другой и позвонил в дверь ателье. Открыла Би, которая уже опять грызла яблоко.

— Привет! Все заняты! Прогибаются перед некоей фру Турен, которая воображает, что захапала нас в собственность. Надеюсь, я не сказала чего-нибудь лишнего? Кстати, ты кто такой? Жак, кто он? Почему он на меня так таращится, будто хочет загипнотизировать?

— Это Уффе. Ульф Юнг. Мать его тут работает портнихой. Мы пришли как раз затем, чтобы встретиться с Вероникой Турен.

В сопровождении Ульфа он отправился прямо в салон, и, поскольку дверь оставил открытой, Би услышала, что был там радостно встречен всеми, за исключением Ивонны, которая всегда принимала мужчин прохладно. Восторг, по ее мнению, надлежало выражать им.

— Жак, дорогой! — Вероника подставила щеку. — Сколько же мы не виделись! Мне тебя ужасно не хватало. И Ульфа тоже. Солнышко, дай тебя обнять. Право же, я слишком долго не была дома!

В разгар объятий и поцелуев Ивонна бесцветным голосом спросила:

— Я могу переодеться?

— Да, — кивнула Аста, — наденьте, пожалуйста, «Вуду», а фрекен Меландер примерит пока на фру Турен платья, которые мы шили ей зимой.

Манекенщица, провожаемая пристальным взглядом Жака; отправилась в одну сторону, Мария с Вероникой — в другую, а Ульф Юнг с восхищением смотрел им вслед.

Херр Турен вздохнул.

Аста нервно заговорила с мужчиной в голубой рубашке.

— Как здорово, что ты появился. У меня возникла замечательная идея для Вероники, но она поймет лучше, если ты сделаешь эскиз.

— С удовольствием. Так что это за идея? — Жак широко улыбнулся.

Именно сотрудничество с Астой Арман сделало Юхану Юханссону имя. Как ни странно, сама она не умела ни шить, ни кроить, а рисовать — тем более, однако ее оригинальные идеи новых фасонов были неисчерпаемы, и немало своих идей она передала начинающему художнику, который виртуозно рисовал, но был слишком необразован и неуверен в себе, чтобы создать что-то свое. Теперь Жак стал художником-модельером, получал огромные доходы, но по-прежнему иногда работал с Астой и, похоже, не собирался забывать их дружбу.

Он тут же достал блокнот и карандаш, и по мере ее рассказа карандаш все быстрее летал по бумаге.

— Значит, так. Широкая юбка ниже колен с блестящим вышитым кантом. И к ней — кружевная блуза с узким рукавом и своеобразным рубашечным, но глубоко вырезанным воротником. По талии — легкий-драпирующийся пояс с бантом спереди… Замечательный костюм для хозяйки дома на террасах Мальме в теплый летний вечер. Правда, в нашем климате теплых летних вечеров почти не бывает, а наша дорогая Вероника слишком широка в талии, чтобы твое творение смотрелось на ней должным образом, извини.

— Давай обойдемся без колкостей. Она умеет носить свои наряды, хотя несколько… несколько полновата.

Аста покосилась на Хенрика Турена, но тот был целиком поглощен другой сценой, судя по всему, разыгравшейся в тот момент в примерочной. Отдельные реплики долетали в салон. Крайнее нетерпение и недовольство выражались таким тоном, который сам по себе казался оскорблением.

— Нет-нет, милочка, все не так. Оно сидит на мне, как мешок… Если я плачу такие деньги, то, по крайней мере, могу требовать, чтобы платье выглядело, как положено, а не как неизвестно что. Откуда мне знать, что не так. Вы, наверное, неправильно его скроили, и потом, по-моему…

Долетал один лишь голос — Вероники. Марии вообще не было слышно. Но когда она появилась в дверях, чтобы позвать Асту, лицо ее пылало, а светлые волосы растрепались.

— Эта тетка замучает ее до смерти, — возмущенно сообщила Би в комнате портних.

Все машинки остановились. Портнихи заохали.

— Бедная Мария!

— Она такая старательная!

— Такая милая девочка!

Эбба Экстрем, миловидная низенькая дама, с чуть тронутыми сединой волосами и образцово воспитанная, имела свой взгляд на эту проблему:

— Надеюсь, Би, ты не подслушивала?

— Разумеется, подслушивала. — Би заносчиво вскинула острый носик. — А иначе вообще никогда ничего не узнаешь. Сами виноваты, что не закрывают за собой двери. А вы что скажете, Гунборг? Знаете эту противную тетку?

— Еще бы, — угрюмо буркнула Гунборг Юнг. — Мало кто знает ее лучше меня. Настоящая ведьма. Не могу припомнить другого человека, которого бы я настолько не любила.

— Би! Би, ты здесь? Помоги застегнуть молнию.

Ивонна появилась в «Буду» — маленьком черном платье из креп-сатина. На красивых плечах лежали две узкие бретели. Черные волосы были зачесаны назад, глаза, подведенные голубыми тенями, казались неестественно большими.

— Здесь Ульф, — сказала она фру Гунборг, повернувшись спиной к Би. — Он не заходил поздороваться?

— Ульф? — изумленно переспросила фру Гунборг. — Что он здесь делает?

— Пришел с Жаком. Они ходят теперь в пажах у фру Турен.

Гунборг Юнг медленно поднялась из-за швейной машинки. Она казалась еще более породистой, когда выпрямилась и строго поджала губы.

— Ты врешь. Врешь потому… потому, что…