Все это было намного проще для Хенриксена. То, что сейчас делают люди с миром, — это преступление. Те, кто делает это, поддерживают их или даже не принимают никаких мер, чтобы остановить преступные действия, являются преступниками. Его задача заключается в том, чтобы остановить их. Это единственный путь. В результате будут спасены невинные, равно как и Природа. В любом случае, люди и инструменты Проекта находятся сейчас на исходной позиции. Вил Гиэринг был уверен, что сможет осуществить свою миссию, настолько успешно сумела компания «Глобал Секьюри-ти» стать частью плана обеспечения безопасности на Олимпийских играх в Сиднее. Помощь Попова с его псевдотеррористическими операциями в Европе была неоценима. Таким образом, Проект будет осуществлен, вот и все, а через год планета станет неузнаваемой. Больше всего Хенриксена беспокоило то, сколько людей сумеют пережить чуму. Ученые входящие в состав Проекта, без конца обсуждали эту проблему. Большинство людей, уцелевших после заражения Шивой, погибнут от голода или других причин, а те немногие, кто выживет, смогут создать организацию, целью которой будет выяснить, почему выжили также и все члены Проекта, и принять меры против них. Большинство людей, сумевших выжить по естественным причинам, будут приглашены защищать избранных, и наиболее разумные из их числа примут это предложение. Что касается остальных — кого это интересует? Хенриксен позаботился о том, чтобы обеспечить безопасность комплекса в Канзасе. Для защиты от нападения восставших фермеров с симптомами Шивы система безопасности располагала тяжелым оружием, и этого будет достаточно. Хенриксен был уверен в этом.

Самым вероятным результатом чумы будет стремительный распад общества. Даже военные подвергнутся этому разложению. К тому же комплекс в Канзасе находился на большом расстоянии от ближайшей военной базы, а солдаты в Форте Райли будут немедленно посланы в соседние города для поддержания в них порядка и будут находиться там до тех пор, пока сами не станут жертвами Шивы. Военные врачи начнут оказывать им медицинскую помощь — как будто это принесет какое-нибудь облегчение — и к тому времени, когда дисциплина в армейских подразделениях исчезнет, будет слишком поздно даже для солдат предпринять организованные действия. Таким образом, переходный период вызовет немалое беспокойство, но он быстро закончится, и, пока люди Проекта, находящиеся внутри комплекса в Канзасе, сохраняют спокойствие и ничем не выдают себя, они не подвергнутся никакому организованному нападению. Черт побери, они даже предпримут действия, чтобы показать миру, будто и в их среде бушует заболевание. Для этого потребуется вырыть несколько могил или, что еще лучше, сжечь черные мешки с якобы умершими от Шивы на открытом месте — и тогда люди шарахнутся от этого центра распространения чумы. Нет, все было тщательно продумано в течение нескольких лет. Проект будет успешным. Он должен быть. Иначе кто спасет планету?

Меню в кафетерии было сегодня итальянским, и Попов с удовольствием увидел, что повара не относятся к числу «веганов». Отходя от стойки с подносом, на котором стояли тарелки с пищей и стаканом кьянти, он заметил, что доктор Киллгор ест в одиночестве за пустым столом, и решил присоединиться к нему.

— А, доброе утро, мистер Попов.

— Доброе утро, доктор. Какими оказались результаты исследования моей крови?

— Отличными. Уровень холестерина слегка повышен, но из-за этого не следует расстраиваться. Немного физических упражнений приведет все в порядок. Ваше ПСА в норме.

— Что это такое?

— Простат-Специфическое Антитело, проверка на рак простаты. Всем мужчинам следует делать это, после того как они становятся старше пятидесяти. У вас все в порядке.

Следовало сообщить вам об этом еще вчера, но я был очень занят и как-то упустил из виду. Вы уж извините меня — но не было ничего важного в том, что я мог бы вам сказать.

В данном случае поговорка «никаких новостей — это хорошая новость» полностью оправдана, мистер Попов.

— Меня зовут Дмитрий.

— Джон, — ответил доктор, — по-вашему, Иван, наверно.

— Я вижу, что вы не веган, — заметил Дмитрий Аркадьевич, показывая на пищу Киллгора.

— Я? Ну что ты! Нет, Дмитрий, я не принадлежу к их числу. Гомо сапиенс относится к числу всеядных. Наши зубы не являются зубами вегетарианцев. Эмаль на них недостаточно прочная. Веганы — это что-то вроде политического движения. Некоторые из них даже отказываются носить кожаную обувь, потому что кожа делается из шкур животных. — Киллгор съел половину котлеты, показывая этим, что он думает о веганах. — Я даже люблю охотиться.

— Вот как? Где же можно охотиться?

— Не на территории Проекта. У нас существуют правила, запрещающие это, но со временем я смогу охотиться на оленей, лосей, буйволов, бизонов, птиц — на всех, кого пожелаю, — сказал Киллгор, глядя в огромное окно.

— На буйволов и бизонов? Мне казалось, что они вымерли, — сказал Попов, вспоминая о том, что он слышал или прочитал много лет назад.

— Нет, не вымерли. Примерно сто лет назад они были на грани вымирания, но их спасли, и сейчас стадо буйволов живет и процветает в Йеллоустоунском национальном парке, да и у частных владельцев немало буйволов. Есть люди, которые даже спаривают их с домашним скотом, и мясо получается великолепное. Его зовут буйволятиной. Такое мясо можно купить в некоторых магазинах недалеко отсюда.

— Буйвола можно спаривать с коровой?

— Конечно. Генетически эти животные очень близкие родственники, и перекрестное спаривание происходит очень просто. Самое трудное, — произнес с усмешкой Киллгор, — заключается в том, что домашний бык побаивается бизонихи, и у него возникают трудности при выполнении своих обязанностей. Но они решают эту проблему, выращивая их вместе с детства, так что бык привыкает к буйволихам к тому времени, когда он вырастает и становится способным выполнять свой долг.

— А лошади? Я полагал, что в таком месте будет много лошадей.

— Да, у нас есть лошади, главным образом квортерные, и несколько аппалуских. Конюшня находится в юго-западной части территории. Ты умеешь ездить на лошади?

— Нет, но видел много вестернов. Когда Доусон возил меня по территории, я ожидал увидеть ковбоев с пистолетами Кольта на поясах, загоняющих скот.

Киллгор рассмеялся.

— Еще бы, ты ведь городской парень. Ну что ж, я тоже когда-то не умел ездить верхом, но теперь мне нравятся лошади, особенно когда я езжу на них. Хочешь, прокатимся вместе?

— Я никогда не ездил на лошади, — признался Попов, заинтригованный предложением.

Этот доктор казался ему таким открытым и, возможно, доверчивым. Может быть, я смогу получить от него кое-какую информацию, подумал Дмитрий Аркадьевич.

— Это не страшно. У нас есть хорошая смирная квортерная кобыла, — ее зовут Батермилк, представляешь? — Киллгор сделал паузу. — Черт побери, как приятно здесь!

— Ты приехал недавно?

— На прошлой неделе. Раньше работал в лаборатории в Бингхэмтоне, к северо-западу от Нью-Йорка, — объяснил он.