Поговорили на тему ЗОЖ[397] – Павел был один из немногих, кто понимал суть.

Вообще же мода на алкоголь и табак, пусть с трудом, но уходила из Венедии. В России же она толком и не прижилась. Просвещать Европу? А зачем? Конкуренты, однако – нехай вымирают.

Через некоторое время русский император всё-таки «созрел» для разговора…

– Наладил торговлю с Индией, – веско произнёс он.

– Знаю, – с видом Чингачгука кивнул Грифич, – доложили уже, такое не скроешь. Англичане с французами… Да, собственно – все европейские страны… и не только европейские, сейчас начнут убирать конкурента.

– Доложили, – передразнил Павел наставника, – а про селитру и серу тебе сказали? Не знаешь?! Ха! А я уже две тысячи пудов селитры завёз, только в первой партии!

Видя восхищённое лицо Рюгена, Павел горделиво приосанился – имел право. Прямые поставки селитры и серы означали, что русская армия перестанет сидеть на «голодном» пороховом пайке, экономя каждый выстрел. Если учесть, что в годы затяжных войн приходилось порой покупать и без того недешёвые ингредиенты для пороха у той же Голландии по ценам в десяток раз выше нормы, то информация не просто много значила – она сильно меняла весь расклад русской, а соответственно – мировой политики.

Глава пятая

Коронация Игоря, как императора Священной Римской империи нордической расы, состоялась в Штральзунде, тем самым автоматически делая город столицей не только Венедии, но и всей империи. А соответственно, город быстро начнёт расти.

Вообще-то, в последние пару веков коронации как таковой не было: выбрали курфюрсты императора, и тот «автоматически» им становился. Но раз уж начали «перезагрузку»…

По поводу нордической расы… Игорь пофыркал, пофыркал, но дал «добро»: сейчас это понятие не несло какой-либо двусмысленной нагрузки. Просто – император Северной Европы. Точка. Тоже политика: претендовать сейчас на Южную Европу, в лице той же Италии, герцог Померанский всё равно не мог. Это давно уже были отдельные государства, под «крышей» Франции и Испании. Так что подобный жест не только отражал сложившуюся ситуацию, но и прямо говорил – мы не собираемся к вам лезть! Ерунда, конечно – при желании даже португальцев можно объявить «нордами», но всё же.

Заодно вернули старый флаг – простой белый крест на красном фоне, уходящий в край полотнища. Вернули потому, что двухголовый орёл-мутант не привёл Рюгена в восторг. Ну и, опять же, символизмы. Много, но основная подача «государство всех честных христиан (белый цвет), живущих в нашей благородной неустрашимой всегда правой (красный) империи».

Коронация в качестве кайзера прошла в той же церкви Святого Николая, но как ни странно прозвучит, была она намного проще, чем коронация в качестве венедского короля.

Был выбран день летнего солнцестояния – как признак зрелости империи, её расцвета. Коронация прошла торжественно – не в последнюю очередь потому, что использовалась не только корона Карла Великого, а также скипетр, держава и меч, но и Копьё Судьбы, с которым короновался только император Генрих Второй[398].

Остальные императоры смотрели на драгоценную реликвию опасливо: Копьё считалось слишком сильной святыней, с которой было связано великое множество суеверий. Однако благодаря этому Игорь становился не просто императором, а приобретал (вполне официально!) власть как над обычными жителями Священной Римской империи нордической расы, так и над священнослужителями. Фактически он и сам получал некий виртуальный сан. Насколько большой? Сложно сказать, но кардиналы и епископы склонили колени перед «наместником Бога на Земле в делах светских, паладином и защитником Церкви»[399].

И… Рюген и в самом деле чувствовал при коронации что-то этакое. Не в первый раз, кстати, при коронации королём Венеции тоже проскальзывало что-то необычное, что можно было объяснить только мистически. Но в этот раз всё было намного сильнее.

Денег на праздники ушло много – подарки курфюрстам, имперским князьям, магистратам Вольных городов… Но тут, впрочем, сколько ушло, столько и пришло, они тоже отдаривались сообразно случаю. Пусть и не всегда деньгами, а чаще норовили отделаться каким-нибудь особо ценным органом или алтарём работы известного мастера, но и то хлеб – город станет краше.

Особняком стояли имперские рыцари – уникальное сословие дворян, подчинявшихся напрямую императору. Самое главное, их феоды были формально независимы. То есть какая-нибудь ферма размером с несколько футбольных полей подчинялась напрямую императорской власти, даже если находилась по соседству со столицей княжества. Возможности это открывало… Но в последние десятилетия и даже века сословие это потихонечку «затиралось», а феоды тихой сапой становились собственностью уже немецких князей.

Герцог Померанский планировал опереться на рыцарей и с их помощью повести борьбу против феодалов. Не то что бы сильно хотел, а – надо. Одни только Виттельсбахи, сосредоточившие в своих руках три курфюршества из восьми, сильно нервировали. Да Бавария в их руках… Так что подарки рыцарям были не от доброты душевной.

– Приветствую благородных имперских рыцарей, – произнёс Рюген, приподнимая кружку с пивом. Встали и рыцари, поднимая емкости с пивом, вином или шнапсом – кому как больше нравится.

– Я не буду обещать вам процветания, и кошельков, наполненных золотом, – громко начал император, – все мы любим сказки, но знаем, что в реальности чудеса случаются гораздо реже.

Улыбнулся, и ответные улыбки собравшихся осветили залу дворца. Кстати, рыцарей было не так уж и много: чуть менее четырёхсот семей – нынешних семей, когда под одной крышей проживало иногда два-три десятка народа. Но тысяча семьсот феодов, пусть и небольших, в руках людей, которые кровно заинтересованы в существовании сильного императора – это серьёзно…

– Могу честно сказать – буду делать много для того, чтобы мои подданные стали богаче, а произвол феодалов ушёл в прошлое, – продолжил Грифич, – но и от вас зависит очень многое. Пусть по отдельности вы можете очень немного, но вместе имперские рыцари – сила. Я же со своей стороны обещаю поддержку тем, чьи феоды хотят поглотить… или уже поглотили более сильные соседи.

– Хох! Хох! Хох! – в едином порыве закричали рыцари.

– Далее, – продолжил император, дождавшись тишины, – обещаю бесплатно принять ваших сыновей и дочерей на учёбу в Венедии. Стоп! – прервал он начавшийся по новой ажиотаж, – Я говорю о семьях небогатых, которым тяжело платить за обучение.

Тут венедский король улыбнулся лукаво.

– Я хоть и щедр, но деньгами швыряться не буду. Остальным будет скидка,