Майкл остановился. Мелькнула было мысль вернуться назад, но он отрицательно покачал головой. Он не пытался себя разубеждать. В его голове не было связных мыслей. Он просто перекинул винтовку в правую руку, хотя ее слегка покалывало, и продолжал осторожно, шурша сухими листьями, двигаться вперед.

Бревно, упавшее поперек канавы, казалось достаточно крепким. Местами оно подгнило, и древесина была мягкой, но бревно было толстое. Канава была, по крайней мере, шести футов шириной и довольно глубокой: четыре или пять футов в глубину. На дне ее лежали заросшие мхом камни, полуприкрытые сломанными ветками и сухими листьями. Прежде чем ступить на бревно, Майкл прислушался. Ветер прекратился, и в лесу стало очень тихо. У него было такое чувство, будто здесь много лет не ступала нога человека. Человека… Нет, об этом потом…

Майкл ступил на» бревно. Он дошел до середины, когда оно прогнулось, затрещало и, поворачиваясь, заскользило под ногами. Помня, что нельзя шуметь, Майкл отчаянно замахал руками, стараясь сохранить равновесие, потом свалился в канаву. Его руки скользнули по камням, и он больно ушибся скулой об острый край. Он тихо выругался. Бревно сломалось с громким треском. Его тело при падении глухо ударилось о землю, затрещали сухие ветки, а каска, соскочив с головы, громко застучала о камни. «А винтовка, – с унынием подумал он, – где же может быть винтовка?..» Ползая на четвереньках, он ощупью стал искать ее, как вдруг услышал быстрые, торопливые, громкие шаги. Кто-то бежал, бежал прямо на него.

Он вскочил. В каких-нибудь пятидесяти футах человек с треском пробивался через кусты, глядя прямо на него. У бедра он держал автомат, направленный на Майкла. На фоне бледно-зеленой листвы человек был похож на темную, быстро расплывающуюся кляксу. Майкл стоял неподвижно, уставившись на бегущего человека, когда тот, не целясь, дал очередь с бедра. Майкл слышал, как прямо перед ним застучали пули, разбрасывая острые комочки земли, больно жалившие кожу. Человек продолжал бежать.

Майкл нырнул вниз. Машинально он сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и поднялся. Человек был уже гораздо ближе, совсем близко. Майкл сосчитал до трех, метнул гранату и снова нырнул, плотно прижавшись к стенке оврага и спрятав голову. «Слава богу, – подумал он, прижимаясь лицом к мягкой сырой земле. – Я все же не забыл сосчитать!»

Казалось, до взрыва прошло очень много времени. Майкл слышал, как стальные осколки свистят над головой и впиваются в окружающие деревья. В воздухе кружились сорванные листья, с шелестом опускаясь на землю.

Майкл не был уверен, но ему казалось, что сквозь грохот разрыва, все еще стоявший в его ушах, он слышал крик.

Он выждал пять секунд, потом выглянул из оврага. Наверху не было никого. Под нависшими ветвями медленно поднимался дымок, и виднелось бурое влажное пятно развороченной земли там, где взрывом разбросало дерн и листья, – и больше ничего. Потом Майкл заметил по ту сторону полянки куст, верхушка которого раскачивалась в каком-то необычном, медленно замирающем ритме. Майкл наблюдал за кустом, сообразив, что человек, уходя, прошел именно здесь. Он нагнулся и поднял винтовку, которая спокойно лежала между двух круглых камней. Взглянув на дуло, он убедился, что ствол не забит землей. Он с удивлением заметил, что его руки в крови, а когда дотронулся до ноющей скулы, вся рука оказалась измазанной грязью и кровью.

Майкл медленно вылез из канавы. Правая рука сильно болела, а винтовка в разодранной кисти стала скользкой от крови. Он пошел, не пытаясь скрываться, через лужайку, мимо того места, где разорвалась граната. Пройдя футов пятнадцать, он увидел на молодом деревце нечто похожее на старую тряпку. Это был обрывок обмундирования, мокрый от крови.

Майкл медленно направился к тому кусту, который раскачивался. Листья были обильно забрызганы кровью. Далеко уйти он не мог, подумал Майкл. Теперь даже городскому жителю не трудно было проследить путь убегающего через лес немца. Майкл даже определил по измятым листьям и кровавым пятнам, где человек упал и потом снова встал, чтобы бежать дальше, вырвав при этом с корнем маленькое деревце.

Медленно и упорно Майкл настигал Христиана Дистля.

Христиан осторожно уселся, опершись на ствол большого дерева, лицом в ту сторону, откуда он пришел. Под деревом была тень и прохлада, но лучи солнца, пробиваясь через листву других деревьев, освещали косыми золотыми лучами верхушки кустов, через которые пробирался Христиан. Он ощущал спиной шершавую твердую кору дерева. Он попытался поднять руку с автоматом, но такой вес был ей не под силу. Христиан с раздражением оттолкнул автомат в сторону. Он сидел, не отрывая глаз от прогалины в кустах, откуда, он знал, должен появиться американец.

«Граната, – думал Христиан, – кто бы мог подумать? Неуклюжий американец, как бык свалившийся в канаву… А потом из канавы граната».

Он тяжело дышал. Как далеко, думал он, сколько пришлось бежать! Ну, теперь бежать больше не придется. Его мысли перескакивали с одного предмета на другой, как зубья сломанной шестерни. Весенняя роща под Парижем и убитый парень из Силезии с окрашенными вишневым соком губами… Гарденбург на мотоцикле, Гарденбург с начисто снесенным лицом, глупый полуголый американец, стрелявший с заминированного моста в Италии, пока его не срезал пулемет… Гретхен, Коринна, Франсуаза – французы еще всех нас… Водка в спальне у Гретхен, коньяк и вино в буфете, черные кружева и гранатовая булавка… француз, вытаскивающий пистолет у мертвого Бера на берегу после обстрела с самолета, все время эти самолеты… «Видишь ли, когда солдат вступает в армию, в любую армию, с ним заключают своего рода контракт…» Кто это говорил, и убит ли он тоже? Пятьдесят франков за рюмку коньяку, поданную стариком с гнилыми зубами. «Главная проблема – это Австрия». И «цель оправдывает средства»… Вот и конец, а какие средства оправдались? Еще воспоминания… Американская девушка на снежном холме. Еще один, и я выхожу из войны… Неловкий, безрассудно храбрый американец, оставшийся в живых благодаря удаче, случаю, божьей милости… «1918» на церковной стене мелом, французы знали, они знали все время…

Два выстрела, и автомат заело. В конце концов его, конечно, должно было заесть. «Моя рота вступила в Мюнхен все еще с оружием в руках. Тогда было гораздо больше порядка». «Важно захватить велосипед… Сколько же времени, по их мнению, человек может бежать?» – думал он, полный жалости к себе.

Тут он увидел американца. Американец больше не прятался. Он шел прямо на Христиана сквозь тонкие зеленые лучи солнца. Он выглядел уже не молодым и не походил на солдата. Американец остановился над ним.

Христиан ухмыльнулся.

– Добро пожаловать в Германию, – сказал он, вспоминая английские слова.

Он смотрел, как американец поднимает винтовку и нажимает на спусковой крючок.

Майкл вернулся туда, где он оставил Ноя. Дыхание остановилось. Ной тихо лежал среди цветов. С минуту Майкл сухими глазами смотрел на него. Потом поднял его тело, взвалил на плечи и пошел в сгущающихся сумерках, не останавливаясь, назад в лагерь. Он не позволил никому из солдат роты помочь нести тело, ибо знал, что должен лично доставить Ноя капитану Грину.