Не пробыв и дня в Грозном, я выступил с дивизией долиной Сунжи вдоль железной дороги. Проходя ряд станиц, мы встречали радостный прием казаков и ревностную подготовку к войсковым формированиям.

С первыми частями красных мы столкнулись у станицы Шамашинской. Опрокинув их конной атакой, мы двигались дальше и встретили сильное сопротивление у Михайловской станицы. Большевики имели сильную артиллерию и несколько бронепоездов, которые выдвигались вперед и наносили нам значительные потери. Было ясно, что все усилия красных были направлены к тому, чтобы пробиться через Грозный к Каспию. Они несколько раз переходили в наступление, и я неизменно отбрасывал их конными атаками, которых они не выдерживали.

Волнистая местность позволила мне незаметно направить Уманский полк в обход станицы Михайловской с севера. Когда я рассчитал, что обходная колонна уманцев должна уже подходить к железнодорожному полотну, я повел остальные три полка в атаку, и совместно с уманцами мы совершенно разгромили большевиков, отобрав у них всю артиллерию, бронепоезда и захватив около 10 тысяч пленных. Остатки советского отряда бросились через Сунжу в Чечню, которая их приняла, вероятно, в благодарность за помощь, оказанную красными во время борьбы чеченцев с казаками. Путь во Владикавказ был открыт. Мне удалось ликвидировать и остаток Владикавказской группы красных.

Вступив в командование 1-й Конной дивизией, прошедшей хотя и не долгую, но чрезвычайно интенсивную школу генерала Врангеля, я сразу понял те исключительные по результатам свойства конных атак, которым он научил свои полки. Строи, применявшиеся моими полками для атаки противника, были наиболее выгодными построениями для использования нашей ударной силы. Вместо развертывания в разомкнутые строи, полки для атаки пехоты принимали развернутые строи, стремя к стремени, и размыкались лишь поневоле перед самым столкновением для нанесения шашечных ударов рассыпающимся красным. Места командиров были впереди своих частей. Слабая сравнительно действительность артиллерийского и пулеметного огня красных способствовала возможности вести конные атаки развернутыми строями. Принятие же этих строев сохраняло части в руках своих начальников, что позволяло им немедленно после одной атаки идти против другого противника. При этом моральное впечатление от сомкнутой атаки было во много раз сильнее развернутого наступления на противника. Не легко генералу Врангелю было приучить свои полки к этим строям для конных атак, так как казаки любили пользоваться своими лавами, выливающимися нормально в одношереножные сильно разомкнутые строи. Школа генерала Врангеля передалась и в другие дивизии, которые почти все разновременно оказались в его подчинении. Переняли его тактику и большевики, и по мере восприятия ими этих боевых порядков нам становилось труднее их одолевать.

После ликвидации у Михайловской красных частей, вышедших из Владикавказа, я расположил свою дивизию в двух группах, перекинувших свои передовые части на южный берег Сунжи. Одна часть в составе бригады была сосредоточена у Михайловской, а другая у Грозного. Промежуток занимался формировавшимися частями терцев. Передо мною возникла новая задача. Я должен был закончить очищение от остатков большевиков плоскостной Чечни и привести ее к повиновению. Для выполнения этой задачи я был подчинен генералу Ляхову, недавно назначенному командующим войсками Терско-Дагестанского края{329}. Скоро была сформирована в моем районе Терская пластунская бригада, которая была подчинена мне. Были переданы также в мое распоряжение еще несколько полков терцев. Я опять стал командовать корпусом.

Генерал Ляхов, однако, действуя по указаниям штаба главнокомандующего, все медлил началом моего наступления. В начале февраля от неизвестного мне Горского правительства явился его представитель и предложил передать ему в управление Грозненский район, вместе с самим Грозным. Я направил его к только что прибывшему, по назначению генерала Деникина, градоначальнику Грозного, полковнику Миклашевскому, который ему ответил, что Горское правительство не признается нами и что власть в городе и его районе принадлежит ему, представителю Вооруженных сил на Юге России. Тогда Горское правительство для ведения переговоров назначило своего представителя к генералу Ляхову. Между ними начались переговоры, но ни к каким результатам они не привели. Не имея своих формирований в Дагестане, центре горских самостийников, возглавители их стремились найти опору в большевиках, засевших в Чечне, и при содействии их организовать защиту и борьбу. Но и мы уже в это время усиливали себя новыми формированиями терских казаков. В мое распоряжение были переданы только что сформированные две Терские пластунские бригады под командованием генералов Хазова{330} и Драценко.

Во время перерыва в военных действиях жизнь в Грозном и в казачьих станицах стала постепенно налаживаться. Лично мне мало пришлось принимать участие в административной деятельности, так как градоначальник Грозного был подчинен Ляхову, а терские земли перешли в административное управление Терского правительства. Но по некоторым вопросам, касающимся общего положения, мне пришлось председательствовать в некоторых комиссиях. Так, под моим председательством решался вопрос о восстановлении нефтяной промышленности на грозненских промыслах. Вопрос имел для нас особо важное значение, так как Владикавказская железная дорога была приспособлена для нефтяной тяги. Нефть перестала поступать как из Баку, так и из Грозного, поэтому приходилось пользоваться паровозами с угольной тягой. Но и поступление угля становилось не обеспеченным, ввиду того что наши части вели бои в Донецком бассейне, причем Донская армия, находившаяся правее нашей армии, в это время отходила на юг, что ставило под угрозу Каменноугольный район. Надо было во что бы то ни стало восстановить грозненские промыслы. Для этого, в первую очередь, надо было потушить на них пожары. В комиссии обсуждался вопрос тушения и было решено прибегнуть к сверлению скважины вне досягаемости огня и кары пожара. Эта скважина должна была достигнуть основной скважины, выбрасывающей нефть и газы, загорающиеся на поверхности. Затем надо было приступить к закупорке основной скважины, что являлось самой трудной задачей. По закупорке скважины и тушению на поверхности пожара нефть должна была временно выбрасываться через новый для нее ход. Затем должно было быть приступлено к открытию старой скважины, чем и заканчивалась операция. Все это было выполнено только через два-три месяца, когда я уже находился на Царицынском фронте.

В начале марта я, наконец, получил указание Ляхова перейти в наступление для приведения к покорности плоскостной Чечни. Я считал необходимым направить наш главный удар на аул Гойты, военный центр Чечни. Операция эта была выполнена следующим образом. Для атаки Алхат-Юрта я сосредоточил почти всю свою артиллерию, две пластунские бригады и четыре конных полка против аула Кулары на северном берегу Сунжи. У Михайловского и впереди Грозного я оставил лишь незначительные части для прикрытия