напиться до того, как твой труп с перерезанной глоткой найдут в той самой канаве, откуда мои парни тебя только что выудили. Ну как, идет?

— Бля, Блек-Джек, братан, ну хули ты начинаешь. Ты же обещал!

— Обещал. А ты, дружок, обещал отдать мне все, что занимал, до последнего исладора. Выполнишь свое обещание — я выполню свое.

— Слушай… Я же не для себя занимал… Для Муга! Похуй на меня — но на него же тебе не похуй? Он же твой..?

— Нет, дружок. Он — твой. Он член твоей команды. Ты за него отвечаешь. Ну так что? Ты пойдешь и принесешь деньги?

— Да сука, ебать его нахуй… Я принесу. Ты только подожди — там хуйня делов.

— Иди…

— Куда, на!? — проститутки облепили Бьернсона, который пытался дотянуться до Кубы, — Я его хуй отпущу!

— Подумай вот о чем, дружище… — повернулся к нему Блек-Джек, — Если ты его прибьешь, то, по вашим законам, это будет почетная смерть от руки воина. Ты же воином себя считаешь, верно? Заслужил этот говнюк такой смерти?

— Хуль ты за наши законы знаешь!?

— Кое что знаю, как видишь, дружище. И казнить его ты тоже не можешь — для этого надо быть палачом, а не воином. Ну так что? Скажешь нашему приятелю что-то на прощанье?

— Ага… — выпростав ногу, Бьернсон отвесил Кубе такого пинка, что тот прочертил в уличной пыли длинную борозду, — Еще раз кинешь меня — сломаю хребет и брошу подыхать!

— У тебя есть три дня… Мы ждем тебя на твоем катере!!! — прокричал ему вслед Блек-Джек, потом повернулся к остальным, — Пойдемте… Посмотрим, сколько можно выручить за его посудину.

— Думаешь он не вернется? — спросила Камилла, жестом отсылая остальных девочек обратно на рабочее место.

— Я бы не рассчитывал на это, мармеладка моя. Хотя… Он может попробовать занять их у кого-то, кто еще не знает его повадок. Вряд-ли такие еще остались, но вдруг? Тогда он отдаст нам долг, сядет на свой катер и свалит. И уже у других будет болеть голова, где искать этот кусок дерьма. Я, кстати, сильно удивлен, что твоя почтенная матушка так долго его терпела.

— Раньше он, хоть и со скрипом, но отдавал долги. А у нас сильная конкуренция — нельзя разбрасываться клиентами. Даже такими.

— Понимаю… — Блек-Джек повернулся к Бьернсону и Слободану, — А как вы, приятели, с ним пересеклись?

— Случайно… — ответил Слободан, поскольку Бьернсон не желал общаться, все еще будучи недовольным тем, что Кубу отпустили, — Штормовали вместе. Он предложил нам совместное предприятие…

— А потом, когда замаячила серьезная нажива, ему ударила в голову моча и он решил, сперва, переиграть договоренность, а когда не вышло — кинуть вас через хуй?

— Вы довольно неплохо его знаете. Тоже вели вместе дела?

— Хотел бы я сказать, приятель, что старина Блек-Джек оказался умен и сразу послал его нахуй, но да — я вел с ним дела. Закончилось все примерно как с вами.

— Тогда вы на удивление терпеливы. Я не Бьерн и считаю себя весьма спокойным человеком, но мне тоже хотелось ему втащить.

— Это из-за Муга… Видишь-ли, приятель — даже такое говно как Куба может делать добро. Пусть даже и случайно.

— Вы имеете ввиду, что он его, вроде как, освободил?

— Да. А я питаю слабость к людям, которые освобождают мой народ. Так что терпел говнюка сколько мог.

— Понимаю…

— Это хорошо, приятель… В нашем сраном мире остро не хватает понимающих людей. Так с какого вы корабля? Я не встречал вас тут раньше.

— С «Ежа». Мы первый раз в городе.

— Первый? И сразу встретили должника? — Блек-Джек скептически прищурился, — Везет вам, а приятель?

— Мы за ним сюда и приплыли. Перед тем, как нас кинуть, Куба упоминал про Два Рога.

— И вы решили, что Куба настолько туп, что не изменит свои планы?

— Гением он не выглядит, хотя я, честно говоря, сомневался в успехе.

— А я нет… — не выдержав, вступил в разговор Бьернсон, — Нъёрд отступился, удача снова со мной и, теперь, это очевидно!

— Нъёрд — это ваш бог, дружище? — заинтересованно уточнил Блек-Джек, — Но я слышал, что вы считаете, будто ваши боги погибли?

— Смерть бога, это не тоже самое, что смерть человека. Тор пал, но ругать его стоя в грозу на холме в мокрой кольчуге все равно не стоит. И погибли не все. Ньёрд был из ванов и вернулся к ним перед концом. Ваны выжили, мог выжить и он. Возможно, поэтому Капитан знал, как заставить его отступиться? Он же тоже потомок ванов?

— Возможно, дружище. Я с ним, увы не знаком.

— Мой сэконунг — славный моряк. Ты должен знать о нем!

Слободан, категорически не одобрявший подобных откровений, страдальчески застонал, но Бьернсон, отмахнувшись, принялся рассказывать о своих приключениях в составе команды «Интернационала».

* * *

Катер Кубы стоял в укромном местечке возле причала, ведущего к крытому металлическими листами сараю в котором несколько саргашей сосредоточенно разбирали хитрой формы деталь. Муг, развалившийся в тени надстройки, посмотрел на идущих к катеру людей, затянулся толстенным косяком, выдул клуб дыма, а когда дым рассеялся, внезапно обнаружил гостей прямо перед собой. Некоторое время он мучительно соображал, затем просиял, увидев знакомые лица.

— А! Чуваки-и-и… Я уж, типа, пересрал… Блек-Дже-е-к, братан, чо-как? Здоровый хер… Это… Типа…

Икнув, Муг снова принялся крутить изрядно залипавшими шестеренками в башке. Блек-Джек, вздохнув, показал остальным сжатый кулак и начал отсчет, поднимая пальцы.

— Прозрение через раз, два, три… Три..? Четыре..? Пять..?

— КУБА — ШУХЕР!!! — наконец сообразив, Муг подскочил с лежанки, — ОНИ НАС НАШЛИ!!!

— Кубы тут нет…

— А! Фух… Я то я чет залип… А где он?

— Возможно, скоро вернется, дружок… А, возможно, нет… Мы его тут подождем. Ты же не против? — отобрав у него косяк, Блек-Джек сделал сочную затяжку, постоял прислушиваясь к ощущениями, после чего швырнул самокрутку за борт, — И сколько раз я тебе говорил завязывать с этим говном? У тебя уже мозг реально ссохся. Это уж не говоря о том, что ты «дуешь» очень дешевую дрянь.

— Не ломай кайф, братан…

— Если я тебе «братан», дружок, то почему ты, вместе с твоим корешем меня кинули?

— Мы тебя кинули? Отстой…

— Полный, дружок. Я понимаю, что ты не в курсе… Потому, что ты вообще мало о чем в курсе. Но факт остается фактом — вы нажили себе проблем. И, если Куба не найдет денег, я заберу ваш катер.

— Типа, братан, ты нас отсюда выгоняешь?

— Могу оставить тебя. Но никакого больше курева, дружок. Я буду за