На Джека-то она действительно не сердилась, но Эйдан раздражал своей уверенностью, поэтому она ему не ответила и кивнула верзиле:

— Я не думаю о вас плохо, мистер Бреннан. Очень мило, что вы принесли мне цветы. Не хотите ли зайти выпить чаю?

Его лицо просветлело.

— Вы очень добры. Я с удовольствием…

— Ты занят, Джек, — оборвал его Эйдан. Джек нахмурился.

— Нет. Ничем я не занят.

— Занят. Забыл, что ли? Бери мою машину и поезжай. Вспомни, я говорил тебе, что у нас с мисс Мюррей важное дело.

— Ах да, верно, — пробормотал Джек. — Но я не понимаю, чем помешала бы одна чертова чашка чаю. До свидания, мисс Мюррей. — Великан ссутулился и побрел под дождем к машине.

— Могли бы позволить ему зайти в дом обсохнуть, — сердито заметила Джуд.

— Что-то вы не спешите пригласить обсохнуть меня. — Эйдан бросил на нее внимательный взгляд. — Может, вы на меня злитесь?

— Вы не принесли мне цветы. — Но она отступила и пропустила его.

Эйдан вошел, отряхнулся.

— В следующий раз обязательно принесу. А вы прибрались. Здесь пахнет лимонной натиркой, настоящий домашний запах. Если дадите тряпку, я вытру эту лужу.

— Не беспокойтесь. Я потом сама вытру. А сейчас мне надо подняться наверх за диктофоном и прочим. Поработаем на кухне. Можете пройти прямо туда.

— Хорошо. — Эйдан накрыл ее ладонь своей, сделал вид, что не заметил, как она нахмурилась, и забрал цветы. — Я пока поставлю их куда-нибудь, может, они повеселеют.

— Благодарю вас. — Только холодной вежливостью могла она защититься от обаятельного промокшего мужчины в своей прихожей. — Я вернусь через минуту.

Вряд ли она отсутствовала дольше, но когда вернулась, Эйдан уже поставил цветы в одну из бутылок Мод и заваривал чай.

— Я развел огонь, чтобы прогнать сырость. Не возражаете?

— Нет, конечно. — Джуд честно старалась не злиться, но было обидно, что любое дело Эйдан делает гораздо быстрее ее. — Садитесь. Я налью вам чаю.

— Он должен еще немного настояться.

— Я знаю, — пробормотала Джуд, доставая из буфета чашки и блюдца. — Вы не поверите, но в Америке мы тоже завариваем чай. — Она поставила чашки на стол и раздраженно прошипела: — Перестаньте на меня пялиться.

— Простите, вы сейчас такая хорошенькая, волнение вам к лицу. И эти волосы…

Гневно сверкая глазами, Джуд так яростно стала втыкать наполовину выпавшие шпильки, словно хотела приколоть волосы прямо к черепу.

— Вероятно, я должна кое-что прояснить. У нас интеллектуальное сотрудничество.

— Интеллектуальное. — Ему хватило ума сдержать ухмылку и сохранить серьезное выражение лица. — Разумеется, это здорово — изучать интеллектуальные способности друг друга. Полагаю, у вас они неординарные. Но если я говорю, что вы хорошенькая, это же ничего не меняет, не так ли?

— Я не хорошенькая, и нечего это повторять. Итак, не могли бы мы приступить к делу?

Эйдан уселся, поскольку села Джуд, и опять внимательно на нее посмотрел.

— Интеллектуальное сотрудничество… А вы ведь в это верите. Забавно!

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать меня. У меня создалось впечатление, что вы искусный рассказчик и знакомы с мифами и легендами, характерными именно для этих мест.

Когда Джуд заговорила уже знакомым чопорным тоном, ему захотелось обнять ее и посмотреть, куда это их заведет. Конечно, он сдержался и непринужденно откинулся на спинку стула. Если ей требуется интеллектуальное общение, можно начать и с этого, а там видно будет.

— Я знаю кое-какие истории. Некоторые легенды, в том или другом виде, известны и вам. Мифы любой страны несколько видоизменяются от рассказчика к рассказчику, но суть остается неизменной. Например, об оборотнях коренные американцы, деревенские жители Румынии или ирландцы рассказывают по-разному, но можно проследить и нечто общее.

Поскольку Джуд продолжала хмуриться, Эйдан сам взял в руки чайник.

— Санта Клаус, Дед Мороз, Крис Крингл — один спускается через каминную трубу, другой ездит с внучкой на санях, третий набивает чулки конфетами, но сюжеты и даже детали мифов разных народов переплетаются, и напрашивается вывод, что мифы уходят корнями в реальность.

— Вы верите в Санта Клауса?

Эйдан отставил чайник. Посмотрел в глаза Джуд.

— Я верю в магию, я верю в то, что самое лучшее, самое истинное, что есть в ней, живет в сердце. Вы здесь уже несколько дней, Джуд Фрэнсис. Неужели вы не почувствовали никакой магии?

— Атмосфера. — Джуд включила диктофон. — Вне всякого сомнения, атмосфера этой страны способствует рождению и увековечиванию мифов. Языческие алтари, жертвоприношения богам. Кельтский фольклор с его предостережениями, вознаграждениями и культурными наслоениями пережил нашествия викингов, норманнов и прочих завоевателей.

— Вы не правы, Джуд Фрэнсис. Все дело в стране, а не в тех, кто пытался завоевать ее. В ее долинах, холмах и скалах. В воздухе. И в пропитавшей эту землю крови людей, сражавшихся за нее. Ирландцы поглотили викингов, норманнов и прочих, а не наоборот.

В его словах прозвучала гордость, которую Джуд понимала и ценила.

— Факт остается фактом: завоеватели пришли сюда, сожительствовали с местными женщинами, у них рождались дети. Они принесли свои суеверия и верования. Ирландия и их поглотила.

— Так все-таки с чего все начинается? С истории или с рассказчика? В этом состоит часть вашего исследования?

А он сообразительный, подумала Джуд. Схватывает на лету и четко формулирует.

— Невозможно изучать одно, не изучая другое. Кто и почему рассказывает, так же важно, как сама история.

— Хорошо. Я расскажу вам легенду, которую рассказал мне мой дедушка, а ему его отец, а его отцу его отец и так далее в глубь поколений, ибо Галлахеры живут на этом побережье дольше, чем кто-либо помнит.

— Легенда передавалась по мужской линии? — удивилась Джуд. Эйдан лишь поднял бровь. — Истории чаще передаются через матерей.

— Вы правы, но барды и арфисты Ирландии традиционно были мужчинами, и, как говорят, одним из них был и Галлахер, который пришел сюда, распевая свои повествования за монетку и кружку эля. Он собственными глазами видел здесь кое-что из того, о чем я вам расскажу, остальное услышал из уст Кэррика, принца эльфов, а потом пересказывал эту историю всем, кто хотел послушать.

Эйдан заметил неподдельный интерес в глазах Джуд и начал свой рассказ:

— Жила на свете девушка по имени Гвен. Она была незнатного рода, но благородна душой и манерами. Волосы ее были белые, как зимний солнечный свет, а глаза — зеленые, как мох. Слух о ее красоте разнесся по всей стране, однако она, хоть и знала себе цену, была очень скромной. Мать ее умерла при родах, и она, когда подросла, прилежно вела хозяйство в доме своего престарелого отца. Она делала все, что ей поручалось и что от нее ожидалось, и никто никогда не слышал ее жалоб. Правда, люди видели, как вечерами она иногда поднимается на скалы и смотрит на море, как будто хочет на крыльях улететь отсюда.