Пока Эйдан говорил, робкий солнечный луч пробился сквозь пелену дождя, заглянул в окно и лег на столешницу.

— Не знаю, что творилось в ее душе, — продолжал Эйдан. — Может, она и сама не знала. Она вела дом, заботилась об отце и в одиночестве бродила по скалам. Однажды, когда она несла цветы на могилу матери, а мать ее была похоронена у источника святого Деклана, встретился ей юноша — она думала, что юноша. Он был высок и статен, с темными волосами до плеч, а глаза его были синими, как колокольчики в ее руках. Он окликнул ее по имени, голос его показался ей чудесной музыкой, и сердце ее затрепетало. В одно мгновение у могилы ее матери они полюбили друг друга, и только ветер вздыхал в высокой траве, словно шептались феи.

— Любовь с первого взгляда, — прокомментировала Джуд. — Этот прием часто используется в сказках.

— Неужели вы не верите в то, что сердце может сразу почувствовать другое сердце?

Странная и поэтичная формулировка, подумала Джуд и порадовалась, что не выключила диктофон.

— Я верю во влечение с первого взгляда. Для любви нужно больше.

— Похоже, вы выдавили из себя все ирландское, — с сожалением покачал головой Эйдан.

— Не настолько, чтобы не оценить романтичность хорошей истории. — Джуд улыбнулась, на щеках ее появились ямочки. — Что было дальше?

— Ну, хоть сердца встретились, непросто было девушке и юноше взяться за руки и вместе пойти по жизни, ибо он был Кэррик, принц эльфов, и жил в серебряном дворце под холмом, на котором стоял ее дом. Она боялась заклятия и сомневалась и в его любви, и в своей. И чем больше стремилось к нему ее сердце, тем больше она сомневалась, ибо ее учили остерегаться эльфов и мест, где они собирались.

Джуд оперлась локтями о стол, подперла голову руками и завороженно слушала неспешный рассказ Эйдана, лившийся, словно музыка.

— И все-таки как-то ночью, когда на небе светила полная луна, Кэррик выманил Гвен из дома, посадил перед собой на крылатого коня и полетел с нею над землей и морем, показал ей чудеса, которые подарит ей, если она останется с ним. Он говорил, что его сердце принадлежит ей, и все, что он имеет, он отдаст ей.

На беду случилось так, что отцу ее не спалось от боли в костях, и он увидел, как юная Гвен мчится по небу с принцем эльфов на белом крылатом коне. Охваченный страхом и суевериями, отец думал только о том, как спасти дочь от злых чар, под которые, как он полагал, она подпала. Поэтому он запретил ей встречаться с Кэрриком и ради ее безопасности обручил ее с простым земным парнем, который жил щедротами моря. И Красавица Гвен, глубоко почитавшая отца, покорно подавила желания своего сердца, перестала гулять по скалам и начала готовиться к свадьбе, как ей было велено.

Тут солнечный луч, лежавший на столе между Джуд и Эйданом, исчез, и кухня погрузилась в полумрак, рассеиваемый лишь огнем в очаге. Эйдан смотрел в глаза Джуд, зачарованный тем, что видел в них. Грезы, печаль, желание.

— Когда Кэррик узнал об этом, он дал волю своему гневу и наслал на холмы и на море гром и молнии, и ветер, сметающий все на своем пути. Жители деревни, фермеры и рыбаки дрожали от страха, но Красавица Гвен спокойно сидела в своем доме и шила приданое.

— Он мог просто утащить ее к себе во дворец, — прервала его Джуд, — и держать там сто лет.

— А, так вы знаете, как это делается. — Эйдан с одобрением посмотрел на нее. — Он и правда мог украсть ее, но был очень горд и хотел, чтобы она пришла к нему по собственному желанию. В этих делах господа не так уж сильно отличаются от простых людей.

Эйдан наклонил голову, изучая ее лицо.

— Вы бы предпочли, чтобы вас украли, не оставив выбора? Без романтических ухаживаний?

— Поскольку вряд ли найдется эльф, который захочет меня украсть, мне не придется выбирать. Я хочу знать, что сделал Кэррик.

— Хорошо, я вам расскажу. На заре Кэррик вскочил на своего крылатого коня и полетел к солнцу. Он собрал пламя, вырывающееся из солнца, превратил его в бриллианты и сложил в серебряный кошель. Эти пламенеющие волшебные сокровища он принес к дому Гвен. Когда она вышла, он высыпал бриллианты к ее ногам и сказал ей: «Я принес тебе сокровища солнца. Это моя страсть к тебе. Прими их и меня, и я подарю тебе все, что имею, и даже больше». Но Гвен отказала ему, сказала, что обещана другому. Долг сдерживал ее, гордость сдерживала его, и они расстались, а бриллианты остались на земле среди цветов.

— И стали цветами.

Джуд передернулась, и Эйдан коснулся ее руки.

— Вы замерзли?

— Нет. — Она натянуто улыбнулась, демонстративно высвободила свою руку, взяла чашку и медленно глотнула чай, чтобы успокоиться.

Она знала эту историю. Она видела все это. Прелестную женщину, юношу, который оказался принцем эльфов, и ослепительный блеск бриллиантов на земле.

Она видела все это в своем сне.

— Нет, не замерзла. Кажется, бабушка что-то похожее мне рассказывала.

— Это еще не все.

— И что же было потом? — Джуд сделала еще глоток и попыталась расслабиться.

— В тот день, когда Гвен вышла замуж за рыбака, умер ее отец. Как будто он цеплялся за жизнь со всеми ее болями и горестями до тех пор, пока не убедился, что его дочь в безопасности, что о ней есть кому позаботиться. Ее муж перебрался к ней в дом и каждое утро, как только вставало солнце, уходил в море и забрасывал сети. Их жизнь текла мирно и спокойно. Эйдан умолк, и Джуд снова нахмурилась.

— Не может быть, чтобы на этом все закончилось.

Эйдан улыбнулся, попробовал чай. Как всякий искусный рассказчик, он умел менять ритм, удерживая интерес слушателя.

— Разве я сказал, что это конец? Нет, ни в коем случае.

Потому что Кэррик не смог ее забыть. Она была в его сердце. Пока Гвен жила своей земной жизнью, как ей и полагалось, Кэррик потерял интерес к музыке и веселью. И однажды ночью в великом отчаянии он снова вскочил на крылатого коня и полетел к луне. Он собрал свет луны, превратил его в жемчужины и сложил в серебряный кошель. Снова он пришел к ней и, хотя она носила в чреве своего первого ребенка, она выскользнула из супружеской постели и вышла к нему.

«Это слезы луны, — сказал он ей. — Они — мое томление по тебе. Прими их и меня, и я подарю тебе все, что имею, и больше». И снова, хотя слезы текли по ее щекам, она отказала ему. Ибо она принадлежала другому, носила в себе его ребенка и не могла нарушить брачный обет. Снова расстались они, ведомые долгом и гордостью, и жемчужины, лежавшие на земле, превратились в луноцветы.

Шли годы. Кэррик скорбел, а Красавица Гвен жила земной жизнью. Она рожала детей и находила в них радость. Она растила цветы и помнила свою любовь. Хотя ее муж был хорошим человеком, он так и не тронул глубины ее сердца. Она старела, старели ее лицо и тело, а сердце оставалось юным и томилось смутными девичьими желаниями.