— Какой вы занятный, — ухмыльнулся Перов. — Вы, должно быть, «Тремя мушкетерами» в свое время зачитывались. Или даже до сих пор…

— Круг моего чтения, — перебил Анри, — не должен вас интересовать, потому сами вы, я уверен, вообще ничего не читаете.

— Верно, на книжки времени не остается. Так что я, пожалуй, не ошибусь, если скажу, что вы влюблены в мою дочь? — Перов широко улыбнулся и стал похож на любого довольного своим ребенком отца.

Анри был ошарашен прямотой его вопроса.

— Как, мсье? — воскликнул он недоуменно. — Вы спрашиваете меня об этом… о таких вещах?

— Ответь ему, Анри! — раздался внезапно приказывающий голос. Анри завертел головой. Ему показалось, что голос прозвучал с неба. Но оказалось, что в дверях кабинета стоит Лиза.

— Я здесь только для того, чтобы услышать твой ответ на вопрос моего отца, — объяснила она.

Анри вспотел. Вечеринка его разозлила, а разговор с Перовым доконал.

— Нет, — сказал он.

— Нет?! — одновременно крикнули отец и дочь. — Что это значит?

— Это значит, что я в нее, Лизу, не влюблен, — тихо ответил Анри, удивляясь, как легко дается ему ложь.

Лиза пошатнулась, как если бы Анри ударил ее.

— Брехня! — крикнула она. — Наглое вранье! Папа! Как ты мог столько времени говорить с ним? Ведь этот человек лжет на каждом шагу?

— Скорее это я должен спросить тебя, как это ты смогла увлечься им, — возразил Перов.

Анри наконец пришел в себя. Слова Лизы, ее выкрики о том, что он покривил душой, оглушили его. Но теперь солдат вышел из оцепенения и вернул себе самообладание.

— Я? Я солгал? — повысил он голос и приблизился к Лизе, как бы перейдя в наступление.

— Не ты ли клялся мне в вечной любви?

— Да, это было. И я не лгал.

— А сейчас? Что ты сказал сейчас?

— Я и сейчас продолжаю любить тебя. Но нам, Лиза, лучше забыть о своей любви.

— Папа, ты слыхал раньше что-нибудь подобное?

— Не один раз, — ответил Перов.

Между тем черты лица Анри немного смягчились. С его губ сорвалось: Лиза… Он любил свою девушку, и нежность к ней переполняла его. Но он свято верил, что им не по пути. Вот если бы ее папаша разорился, впал в нужду, дошел даже до того, чтобы ему, Анри, пришлось его содержать… Тогда другое дело.

— Почему ты лжешь, ответь! — сурово взглянула на него Лиза.

Анри молчал, и она поняла, что ложь, произнесенная им, болезненна не только для нее, но и для него.

— Дорогая! — услышала она голос отца и, почему-то испугавшись, вздрогнула.

Лиза совсем забыла, что отец тоже находится в комнате. Сейчас для нее существовал только Анри. Как ей его растормошить, заставить сказать правду?

— Чего тебе, папа? — отозвалась она недовольно.

— Оставь его, пусть он уходит, — потребовал отец. — Не хватит ли ошибок? Думаю, что три не состоявшиеся помолвки — этого вполне достаточно!

— Три?! — У Анри перехватило дыхание.

— А вы этого не знали? — усмехнулся Перов. — Для вас это сюрприз?

Лиза выдержала негодующий взгляд солдата. В свое время она хотела сама рассказать ему о неудавшихся помолвках, а теперь было уже поздно.

— Да, три! — с вызовом бросила она. А боковым зрением следила за отцом. Эх, раскрыть бы сейчас истинную причину, по которой распались эти ее помолвки. Однако негодующий взгляд солдата почти лишал ее дара речи. Она смущенно бормотала:

— Я только пыталась… Я хотела все устроить наилучшим образом… Но не могла избавиться от ощущения, что все те мужчины очень уж похожи на моего отца…

Виктор Иванович воскликнул изумленно:

— Господь с тобой, Лиза! И ты находишь это недостатком? Да если бы он, — Перов ткнул пальцем в сторону Анри, — был хоть капельку похож на меня, я бы только руки потирал от удовольствия! Вот, вот так!

И магнат показал, как бы он потирал руки, случись Анри быть похожим на него.

— Но я, — продолжал он громко, — не нахожу в нем ни малейшего сходства с собой, и это меня убивает. У меня такое впечатление, будто я вывалялся в навозе!

— Ты, папа, говори да не заговаривайся, — сердито одернула его Лиза. — Что касается Анри, так это великое благо, что он совершенно не похож на тебя.

— Мы с вами, мсье, совершенно разные люди, — сказал Анри. — Вы — нефтяной магнат, а я — простой солдат.

— Все мои «женихи», — объясняла Лиза, — хотели только одного: чтобы я была их визитной карточкой. Их не интересовал мой внутренний мир, то, чем я живу, какие у меня интересы и реальные проблемы. Правда, последний из них увлекался литературой и даже замучил нас стихами. Но стоило ему перестать их декламировать, как он сразу становился таким же, как все. Анри, ты понимаешь, о чем я говорю? С тобой все иначе! Неужели ты не чувствуешь это?

Лиза приблизилась на шаг к Анри.

— Как не чувствовать? Начать с того, что я никогда не декламирую стихов…

— А как насчет ее внутреннего мира? — вставил Перов. — Поинтересовались? Как там, все и впрямь реально?

Лиза грозно повернулась в его сторону, чтобы дать отпор, но Анри ее опередил:

— Проклятье, вы же ее отец, вы должны быть на ее стороне, а вы насмехаетесь и шутите шутки, как какой-нибудь циник!

— Я и есть циник, — сказал Перов, тяжело вздохнув. — Роль у меня такая.

— Человек, которого Лиза выберет в свои друзья, за которого, может быть, выйдет замуж, не позволит ее обижать никому, даже ее собственному отцу, — сказал Анри. — Допустим, она ошиблась, даже трижды, и это немало. Но так бывает. Даже у Пенелопы, пока она ждала своего Одиссея, завелось множество женихов. Но потом пришел Одиссей и разобрался с ними. Так будет и с Лизой, если она не упустит свой шанс. Теперь она знает, чего хочет от жизни, и, я уверен, сделает правильный выбор. И вы, как ее отец, должны этим гордиться.

— Гордиться? Чем? — усмехнулся Перов. — Вашей уверенностью в ее светлом будущем?

Но Лиза была потрясена словами Анри, и ее распирало чувство благодарности к этому необыкновенному человеку. Как просто и хорошо он сказал. И как сильно. Даже примеры из литературы не забыл привести. А ведь еще никогда и никто так горячо не поддерживал ее, не выражал уверенность в том, что она родилась под счастливой звездой. Теперь и она, Лиза, верила, что ей повезет в жизни. И она смотрела на Анри с обожанием и любовью. Но был еще отец…

— Ты, папа, не лезь больше не в свое дело, — сказала она отцу. — Мы с Анри сами во всем разберемся.

— Прежде всего, — заметил Анри, — я не хочу становиться яблоком раздора в вашей семье. А потому вынужден с вами попрощаться.