ты на этого толстого здоровье своё тратишь? Два часа на коленках лазил, небось и чулки протёр. Кто это велел тебе?

— Учитель велел. Да он способный, ничего, — ответил Васёк, собирая на завтра книги.

Глава 15

СТЕНГАЗЕТА

— Доброе утро! — сказал по радио чей-то громкий голос.

Васёк вспомнил, что как-то в разговоре с ребятами Сергей Николаевич посоветовал всем делать зарядку. Он почувствовал прилив бодрости, вскочил с постели и, стоя в одних трусиках посреди комнаты, начал делать упражнения.

— Ты что это акробатничаешь с утра? — недовольно спросила тётка, обходя его стороной с чайной посудой в руках.

— Зарядку делаю!

Васёк показал ей на радио. Тётка прислушалась.

— Вдох… выдох… приседание…

— Не очень-то приседай, а то в школу опоздаешь, — добродушно сказала тётка, не смея спорить с тем, чей голос в этот утренний час распоряжался всеми ребятами.

«Значит, так надо, — решила она про себя. — Зря бы не стал человек по радио надрываться». И, выждав, пока Васёк кончил, тётка спросила:

— А что же ты раньше этой самой зарядки не делал?

Васёк, обтирая мохнатым полотенцем крепкое, как орех, разогретое движениями тело, просто ответил:

— Глупый был.

— А… поумнел, значит? — пошутила тётка.

Племянник ей нравился. Он аккуратно ходил в школу, учился, учил других, хорошо ел, крепко спал и редко спорил с нею. Каждый день спрашивал, нет ли писем от отца, скучал без него, но не жаловался, не ныл, а переносил разлуку стойко.

От Павла Васильевича уже было одно письмо.

Тётка с особым удовольствием передала его Ваську и, увидев его загоревшиеся глаза, с удовлетворением подумала: «Хороший сын. Такой сын и на старости отца не обидит».

В письме Павел Васильевич описывал дорогу, места, которые он проезжал, мирную трудовую жизнь тамошних людей.

«Богато тут живут люди, и всего здесь много, только нет моего вихрастого Рыжика», —

неожиданно заканчивал отец. Васёк читал, перечитывал, смеялся, а вечером забрался на отцовскую постель и заснул, положив письмо под подушку. Утром, лёжа в кровати, он пересчитал по пальцам, сколько дней осталось ещё до приезда отца: десять плюс шесть — шестнадцать.

— Шестнадцать так шестнадцать, — сказал он вслух, тяжело вздыхая.

Хотелось, обхватив руками шею отца, рассказать ему все новости, порадовать хорошей отметкой по географии и похвалой учителя.

«Ничего! Я ещё за это время постараюсь, — успокоил себя Васёк. — Надо Мазина подтянуть хорошенько».

После зарядки и умывания Васёк позавтракал и отправился в школу.

— Ну, как Мазин? Соображает что-нибудь? — спросили его ребята.

— Способный, как чорт! — с гордостью ответил Васёк.

— Да что ты? — удивился Саша и с сожалением покачал головой. — Значит, просто учиться не хотел.

— Жирняк эдакий! — засмеялся Одинцов. — Ты с него жирок спусти маленько, лучше голова будет работать.

— Лучше не надо, он и так всё вперёд как-то соображает.

— Как это вперёд? — заинтересовались Саша и Одинцов.

— А так… Смотрит по карте — реки там или горы, сейчас же надует щёки, уставится куда-нибудь в одну точку и скажет: «Здесь можно тоннель пробить, тогда вот сюда выход будет». Или насчёт реки интересуется: «Тут если плотиной загородить, так океанский пароход пройдёт!»

Васёк откинул голову и засмеялся. Товарищи тоже засмеялись.

— А ведь здорово! И правда вперёд соображает, — удивился Лёня Белкин.

— Ну, лишь бы не назад! — сострил Одинцов и, заметив входившего Мазина, толкнул Трубачёва: — Не смейся, а то подумает — над ним.

Васёк встал и пошёл навстречу Мазину.

— Ты повторил на ночь всё, что мы прошли? — строго спросил он.

— Повторил.

— Ну, знаешь теперь?

— Назубок.

— Молодец! Сегодня опять приходи.

— Сегодня стенгазету нужно делать, Митя спрашивал. Я свою статью написал, а ребята ничего не дают, — сказал подошедший Одинцов. — Одна Синицына какие-то дурацкие стихи написала. Ты объяви в классе сегодня. И так до последнего дня дотянули, — озабоченно добавил он.

— А ты сам-то что молчал? Ты редактор!.. Булгаков! — крикнул Васёк.

— Чего? — отозвался со своей парты Саша.

— «Чего» — ничего! Митя сердится. В стенгазету никто не пишет, — сказал Трубачёв.

— А я виноват? — вспыхнул Саша. — У нас редактор есть — Одинцов.

— «Редактор, редактор»! Что мне, за всех писать самому, что ли? — буркнул Одинцов.

— Ну ладно, — сказал Трубачёв, — сегодня соберём редколлегию.

— Ребята! — закричал Одинцов. — После уроков — редколлегия. Сейчас же давайте заметки в стенгазету!

— А о чём писать? Что писать? — раздались голоса.

— Пишите, о чём хотите!

— Моё дело сторона! Я стихи дала, — вскочила Синицына.

— Я тоже одну заметку написала, — сказала Зорина, оглянувшись на подруг.

— А я не умею ничего, я не писатель, — заявил Петя Русаков.

— Мазин! — крикнул Васёк.

— Чего?

— Пиши заметку!

— Хватит с меня географии.