litbaza книги онлайнРазная литератураМои воспоминания. Под властью трех царей - Елизавета Алексеевна Нарышкина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 257
Перейти на страницу:
Ее присутствие всегда приносило оживление и музыкальный элемент. Я так желала петь и так обрадовалась, когда она, испробовав мой голос, обнадежила меня, сказав, что он годится для пения. Но, увы, ничего из него не вышло. Думаю, что я испортила зачаток его, если он и существовал, утомив его прежде времени. Бегая к фортепиано во все свободные минуты, я пела все большие арии и романсы, которые мне попадались, у нас их была большая коллекция, и я вдохновлялась словами столько же, как и мотивами. В моем изучении французского языка я в то время дошла до сложных правил стихотворения. Это познание было мне очень полезным, так как оно дало рамки моим поэтическим «творениям», и я стала выражать свои мечты в правильной форме. Осенью к нам приехала подруга детства моей матери Марья Сергеевна Бутурлина, рожденная княжна Гагарина, с детьми[224]. Они были воспитаны на русский лад, т. е. были разнузданны, недисциплинированны и непослушны донельзя. Но были добрые дети, особенно Сергей, старший и любимец матери. Они гостили у нас некоторое время.

Между тем политическая жизнь не останавливалась. Уже 2 декабря 1851 года принц Наполеон совершил свой coup d’état[225] и провозгласил себя пожизненным президентом. По странной случайности, как и накануне февральской революции, мои родители провели в Елисейском дворце вечер 1 декабря. Президент оставлял по временам своих гостей и уходил в свой кабинет, где, как оказалось, он давал распоряжения на следующий день. Потом возвращался в залы и разыгрывал роль любезного хозяина. Самообладание его было удивительное. Никто не имел ни малейшего подозрения о готовящемся событии. На другой день было масса арестов, и войска энергично и жестоко подавляли несуществующий бунт, признак которого был нужен президенту как предлог, чтобы сбросить все ограничения и утвердить свою власть. От пожизненного президентства до империи — шаг был невелик, и мало-помалу правительство подготовляло общество к этой мысли. Наш посланник Николай Дмитриевич Киселев был вызван в Петербург для личного доклада и совместных соображений, и мой отец остался в Париже как поверенный в делах. Осенью 1852 года президент предпринял путешествие по югу Франции. Почва была подготовлена, и его всюду встречали с энтузиазмом и криком «Vive l’Empereur!»[226] Въезд его в Париж был настоящим триумфом. Он принимал все овации с видимым удовольствием и довершил общий восторг провозглашением, что «l’Empire c’est la рaix»[227]. Никогда слово, которое, по выражению Талейрана, дано человеку для того, чтобы скрывать свою мысль, не оправдало более этого назначения и не выражало менее правды. Вместо обещанного мира, со времени наступления империи, беспрерывные войны привели Францию к большому триумфу сначала и к Седанской катастрофе впоследствии[228]. По принятии императорской короны вопрос поднялся, под каким именем будет царствовать новый обладатель Франции. Louis Napoléon I[229] указывало бы на основание новой династии, что разрушило бы престиж наполеоновской идеи. С другой стороны, имя Наполеона III противоречило решению Венского конгресса, упразднившего навсегда династию Наполеонов, так как выбранная новым Императором цифра III подразумевала существование непосредственно после Наполеона I права на царство герцога Рейхштадтского, называемого Наполеоном II. Поэтому было немало толков и споров в дипломатическом мире и вокруг нас. Мой отец в своих депешах горячо ратовал за признание совершившегося факта и за дарование согласия на избранное новым Императором имя. Предстал вслед затем очень важный вопрос о титуловании его другими монархами. Перепишу по этому поводу несколько строк из моего дневника, написанного в 1854 году по возвращении нашем в Россию, по поводу разговоров о наступившей Крымской войне. «27 Septembre 1854. Hier soir on a causé au salon de la guerre. On aurait pu l’éviter avec la France, c’eût été un ennemi de moins. Papa raconte qu’ à un bal à St. Cloud, Napoléon III ayant pris Kisseléff à part dans l’embrasure d’une fenêtre lui dit: „Ecoutez, si votre maître répond aux avances que je lui fais, s’il me donne le titre de frère, je suis prêt à être pour lui un ami fidèle. Alors je m’arrangerai avec l’Angleterre pour laquelle j’ai de l’éloignement, mais s’il m’humilie, s’il me traite comme il a traité mon prédécesseur, je me jette dans les bras de l’Angleterre et je ne réponds plus des conséquences“. Kisseléff, pendant son séjour à Pétersbourg, voulant plaire au comte Nesselrodé, qui haïssait les Bonaparte et avait combattu les bonnes dispositions de l’еmpereur Nicolas, et il avait conseillé de n’user que de politesse en lui donnant le titre d’ami. Le lendemain de sa conversation de St.-Cloud, il reçoit la dépêche qui donnait ce titre à l’еmpereur des Français. Il s’y attendait, puisque c’etait lui qui l’avait conseillé. Il en fut au désespoir, mais cela ne servit à rien et il dut communiquer à Napoléon l’ordre de son souverain dont toute la Russie déplore les funestes conséquences»[230].

Но мы забегаем вперед. Начинался образовываться двор, этикет, мундиры, волнение поэтому и выборы первых придворных чинов носили характер поспешности и какого-то водевильного переодевания. Придворные обычаи, если имеют какую-либо ценность, то в силу традиции и как символы чего-то установленного веками. Новоиспеченная важность заставляла улыбаться лиц, привыкших к старым монархиям, и критики и насмешек было много в первое время. Сравнивали новый двор с двором Императора Сулука и Королевы Томаре[231], царствовавшими над какими-то отдаленными африканскими островами и захотевшими устроить свои дворы по-европейски. Было много карикатур по этому счету. Однако Государь Николай Павлович, признав Наполеона, разрешил русским по желанию представляться к новому двору. Моя мать составляла списки дам и представляла их. В эту зиму приехало в Париж семейство Воронцовых. Графиня Александра Кирилловна[232], дочь Марии Яковлевны Нарышкиной, была подругой детства моей матери. С ней были ее дети: Илларион Иванович[233], нынешний наместник Кавказа, тогда товарищ моего брата Бориса, и графиня Ирина Ивановна[234], только что помолвленная за кн. Паскевича. Моя мать предложила графине представиться и получила от нее следующий ответ, который я и теперь помню, как все помню: «Ma chère Julie, ni mon mari, ni moi, ni ma fille, ni ma nièce, ni le pr. Paskévitch, nous ne voulons être présentés à sa majesté Soulouque I»[235], и проч. и проч. в этом духе. Однако впоследствии она переменила намерение и пожелала поехать к Императору. Мамá ее представила. Наполеон любезно сказал ей: «Vous arrivez de Berlin, madame. Comment avez-vous trouvé le roi de

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 257
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?