Я вижу её краем глаза. Она напрягается, когда он приближается, но не подаёт никаких признаков страха. Её глаза наблюдают, как он приближается, её рот сжимается в жесткую линию, но она выпрямляется, встречая стоящую перед ней угрозу.

Любовь и восхищение её невероятной силой заставляют меня чувствовать, что я могу разорваться на части. Пират приближается к ней, его рука тянется к её лицу. Она не отступает. Тьма окружает мой разум. Сосредоточься, отодвинь её назад. Будь умным, надо быть выше этого. Каждой фиброй моего существа хочется оторвать ему руку прежде, чем он коснется её нежной кожи. Моя кожа. Моя женщина. Моё сокровище.

Он касается её лица, прослеживая линию её челюсти. Лана наклоняется к нему и улыбается. Гнев бушует в моем сердце, растекаясь по венам. Моё!

Её улыбка становится шире. Нет, этого не может быть! Её нога взлетает между его ног, сильно ударяя его. Он удивленно стонет, сгибаясь пополам.

Моё сокровище!

Лана плюет на него, пока он выпрямляется. Он хватает её за рубашку, разрывая её и хватая за грудь. Биджас захватывает меня. Нет времени сопротивляться, он уже во мне. Вскочив на ноги, я рычу, взрываясь первобытной яростью.

Два пирата оборачиваются с шоком на лицах. Пока они шарят в поисках оружия, я врезаюсь в того, кто осмелился прикоснуться к Лане. Упираясь в него плечом, я отрываю его от земли и перекидываю через спину. Вращаясь, мой хвост врезается в другого пирата, и я слышу приятный треск костей.

Он кричит от боли, падая на землю. Я смотрю на того, которого перекинул через плечо. Он отползает назад, отталкиваясь ногами, отчаянно пытаясь увеличить дистанцию между нами.

Шагая вперёд, я шиплю, пригибаясь, мои скованные руки тянутся к нему. Он поднимает своё оружие, прицеливается, я прыгаю. Приземлившись на него, выбиваю его дыхание. Его зловонное дыхание обжигает мое лицо. Приподнимаюсь, подняв руки над головой, сцепив руки вместе, я ударяю его со всей мощью своего веса. Я разбил ему голову в кашу.

Обжигающая белая линия ударяется в мою грудь. Боль. Так много боли. Не могу думать. Больно. Все болит. Моё тело бесконтрольно трясётся и дёргается. Глаза не могут сфокусироваться. Мышцы не реагируют. Я заперт в тюрьме своего тела.

Боль длится и длится. Без конца. Слишком больно. Не могу с этим бороться.

— АСТАРОТ!

Крик Ланы последовал за мной во тьму.

Глава 10

Лана

«Дерьмо».

Мои запястья онемели, руки болят, и я хочу в туалет. Цепь между моими запястьями повесили на крюк над моей головой, вынудив мои запястья извернуться под неправильным углом. Это не онемение, обычное ведь не может причинять такую боль.

Астарот лежит на полу, напротив меня. На него надели новые цепи после его последней попытки защитить меня. Несмотря на ситуацию, я не могу сдержать улыбку. Защищал меня. Он сделал всё что мог ради меня. Он никак не реагировал, пока один из них не коснулся меня, после чего он взорвался. Он был мощью самой матери природы, и если бы его не застали врасплох, или если бы у него было оружие, я уверена, что всё закончилось бы по-другому.

Озноб пробегает по моим конечностям, я в ужасе, но тёплый комок в животе помогает. Никто никогда так не заступался за меня. Приёмная мать защищала меня, но её защита была тихой, аргументированной. Астарот был похож на любого героя из кинотеатра, куда я могла иногда проникать и смотреть. Он как Уэсли из «Принцессы-невесты», но с большой долей ярости.

Я никогда не чувствовала такого.

Теперь я должна спасти его. Это очень странно? Мне никогда не приходилось беспокоиться о выживании другого человека. Моя жизнь всегда стояла на первом месте.

Я сделаю всё, что потребуется ради него. Их транспорт уже несколько часов гудит и вибрирует. Мы летим, но кто знает куда. Страх, что Астарот не очнулся и не пошевелился за всё это время, нарастает, но я отбрасываю его.

Только один пират находится в той же секции транспорта, что и мы. Он сидит на раскладной скамье у двери, ведущей, как я полагаю, к передней секции. Пришло время использовать навыки, которые помогли мне выжить в детстве.

— Эй, — зову я.

Он оглядывается и хмыкает, кивая на пистолет.

К счастью, это тот самый, который лапал меня. Я отлично знаю, как использовать это в своих интересах. Желания мужчин, похоже, не меняются, к какому бы виду они не принадлежали. Разве это не интересно?

— Эй, — говорю я снова, но на этот раз меняю положение.

Моя рваная рубашка едва прикрывает левую грудь. Мой лифчик порвался, когда я изо всех сил пыталась добраться до Астарота, когда они били его электрическими кнутами. Он раньше интересовался ими, ну вот они, наслаждайся.

Его взгляд остановился на моём декольте. Идеально.

— Я хочу пить, — говорю я.

Его глаза метнулись к моим, а затем снова к обнаженной коже моей груди. Чёрт возьми, мозг между ног и языковой барьер. Просто прекрасно.

— Иди сюда! — настаиваю я, делая движение головой.

Он встаёт, хватаясь за стену, когда транспорт подпрыгнул и закачался из стороны в сторону. Его глаза не отрывались от моей груди, когда он подходил ближе. Он что-то говорит, или, я так предполагаю, что это были слова. Я слышу хрюканье и щелчки. Я жду, пока он не приблизится. Он двигается осторожно, оставаясь вне досягаемости моих ног.

— Ты можешь освободить мои руки? — спрашиваю я, глядя на цепь, которая удерживает их над моей головой.

Он смотрит вверх и качает головой, хмыкая.

— Пожалуйста? — спрашиваю я, дрожа ровно настолько, чтобы моя полная грудь немного подпрыгнула.

Я получаю желаемый эффект, его взгляд снова упал на мои сиськи. Тяжело дыша, так что моя грудь начала вздыматься и опускаться, я поджимаю губы. Манипулировать, не заходя слишком далеко, — это настоящее искусство.

— Пожалуйста, у меня болят руки, — говорю я, и это не ложь.

Он хмыкает, щелкает, затем пожимает плечами. Я не знаю, понимает ли он мои слова, но, кажется, он, по крайней мере, понял мой посыл. Я улыбаюсь и пожимаю плечами, чтобы ещё раз приподнять свою грудь. Он рычит, хрюкает, затем подходит ближе. У меня перехватывает дыхание. Запах от него отвратительный. Как печень с луком, с огромным количеством чеснока, и при этом воняя тухлятиной. Отвратительно.

Цепь, удерживающая мои руки, ослабевает, и они опадают. Облегчение накатывает на меня, пока оно не сопроводилось болью от прилившей