Плетнёв вовремя сообразил, что теряет контроль над собой, и закрыл глаза.

Как же его там? Ростислав Плетнёв, Маг Первого Дня, кажется?

Он может злиться, сколько угодно, но его сынок-каштан сам сделал свой выбор, когда открыл поганый рот и пообещал проблемы Елене Перовской. Угрызениями совести я не страдал, потому как прекрасно понимал, что придурок вполне мог реализовать свои угрозы.

И рука у меня не дрогнет, когда придётся сделать то же самое с отцом…

Вспомнив о Елене Перовской, а потом и Фёдоре Громове, я немного заволновался. Их часто видели со мной, а значит, у них могли быть проблемы.

Ну что ж, раз я теперь облечён некоторой властью, можно будет и разузнать про их судьбу. И если что-то случилось, рука и вправду не дрогнет.

— …вот он здесь, и это настоящее чудо, — ладонь Рюревского, утяжелённая перстнями с магическими камнями, снова похлопала меня по плечу, — Чудо и благословение Незримой, что грязные руки великолунцев не добрались до него раньше, чем это сделала моя доблестная гвардия.

Я едва смог сохранить бесстрастное выражение лица, и покосился на Царя. Он это серьёзно, что ли?!

Да я могу наугад плюнуть в зал, и наверняка попаду хоть в кого-нибудь, кто пытался до меня добраться. Можно сразу вызывать бригаду палачей, и начинать внутренние чистки.

Рюревский переглянулся со мной. Длинная речь далась Царю с трудом, и глаза, окаймлённые болезненными синяками, устало моргнули. Но по его взгляду я моментально понял — он знал.

Знал про всех заговорщиков, возможно, даже больше, чем кто-либо. Наверняка знал и про то, что Василия Ветрова-Вепрева-Борзова-Пёсина, а теперь и Рюревского, очень многие хотели убить. Но это пока наследник не был под защитой самого Царя, теперь же всё будет по-другому.

Я снова посмотрел прямо, равнодушно бегая глазами по знакомым и незнакомым лицам. Мне, простому солдату Свободной Федерации, было противно от всего этого, но если я хочу помочь Эвелине, то пока должен принять правила игры.

Тим, ну ты же не маленький, должен понимать, на чём стоит государство с такой кастовой системой. Начни Царь казнить всех направо и налево, и сам не проживёт дольше недели — желающих занять трон тут хоть отбавляй.

Что же касается гвардии и армии… А что гвардия? Генералам легче сдаться великолунской армии и сохранить жизни, чем знать, что их головы лягут на плаху.

Так что, чем бы дворяне не тешились, лишь бы на виду были.

— Славься, Красногория! — кулак Царя взмыл вверх, испустив под своды сияющую струю огня.

— Славься! — опомнившись, ответил зал и вскинул кулаки.

— И её доблестная Царская Гвардия! — продолжил Рюревский.

— Славься, наш Царь!!! — завопили генералы когорт и подняли свои кулаки.

Под своды ринулась магия разных цветов, и сверху всё это сложилось в голографический кулак с перстнями. Ну да, зрелище впечатляет.

На всякий случай я тоже поднял руку, осматривая лица. На физиономиях у большинства была нарисована скука.

Рюревский снова похлопал меня по плечу, и вернул руку на подлокотник трона. Мне уже начало надоедать, что я тут в роли какой-то выставочной зверушки.

Не сразу я понял, что повисло молчание, и все взгляды скрестились на мне. До меня дошло, что от наследника тоже чего-то ждут, и я встал. Пришлось поднапрячь фантазию:

— Очень рад, что теперь сижу тут, по правую руку от отца, — при этих словах я хапнул воздуха, старательно делая вид, что волнуюсь.

Царь поджал губы, и со вздохом кивнул. Типа, «ну ладно, сойдёт для первого раза». А чего он ожидал, что я дам клятву верности Красногории и роду Рюревских?

Нет, псы толчковые, мне всё это ваше гнездо осиное вообще до лампочки. И нахожусь я здесь, пока мне удобно. Да, правила игры принял, но уверяю, это ненадолго.

Я снова сел, окатив собравшихся испуганным взглядом. Пусть думают, что всех боюсь, так легче спровоцировать на необдуманные шаги.

— Ваше Величество, — подал голос незнакомый мне вельможа с первого ряда, на которого я подумал, что он губернатор, — Нас очень радует, что теперь Великий Лунный Род Рюревских укрепился. Сильная власть означает для нас светлое будущее, тем более, мы все знаем, что Красногории грозит много опасностей. Ваша же сильная рука, освящённая Красной Луной, всегда правила справедливо и…

Рюревский, откинувшись на спинку трона, перебил его:

— Губернатор… Брат, у меня нет сил выслушивать твою лесть.

Мои брови едва не подпрыгнули. Брат?!

— Понимаю, Ваше Величество, но народ взволнован. Столько лет неопределённости, и вдруг из Пробоины забрезжил красный свет надежды…

Седой старик, в котором я узнал Разгудина, перебил вельможу и гулко произнёс:

— Ходят слухи о самочувствии нового наследника. Люди разное говорят. Оракулы разное чувствуют.

На верхних рядах стали перешёптываться, поднялся гул.

Судя по тому, как напрягся Рюревский, он не ожидал, что начнутся такие разговоры. Скорее всего, он готовился к ним, но только на Малом Совете. Но Царь сам нарушил порядок Советов, и тут явно решили воспользоваться ситуацией.

Рюревский натянуто выговорил:

— Если ты об Ином, советник, то Стражи Душ тщательно проверили Василия. Ведь так, великий магистр Мозырев?

Ну да, судя по тому, как легко озвучивались фамилии, состав Малого Круга советников не был тайной.

Глава когорты Стражей встрепенулся и кивнул:

— Истинно так, Олег Игоревич. Его лунное величие Василий чист, как Луна после возвращения.

Разгудин приложил руку к сердцу:

— Радости моей и народа нет предела, ваше величество. Славься, Красногория!

— Славься!

Тут Разгудин едко улыбнулся:

— Но говорят, что он слишком… чист.

Царь вскинул руку и бессильно сжал кулак. Он явно хотел остановить речь старого оракула, но не успел.

И снова шёпот. С верхних рядов прилетело несколько раз слово «пустой», и стало ясно, что просто так Рюревский заткнуть советников не сможет.

Плетнёв-старший на самом верху скалился, чуть не заглотив уши своей улыбкой. Он был прекрасно осведомлён о моей учёбе в Маловратской Академии.

А я всё думал, кто же такой этот Разгудин? Мне не нравилась неопределённость. Оракул, но при этом к Стражам будто не имеет отношения.

— Великий магистр Разгудин… — Царь явно разозлился, — Такие вопросы обсуждаются прежде на Малом Совете.

— Ваше Величество, прошу прощения, я всего лишь озвучил слухи, — Разгудин слегка склонил голову, его лицо прямо сквозило сожалением, — Все мы скорбим о вашем сыне, Игнате Рюревском. Чудо его магического пробуждения в своё время осветило Красногорию, как второе явление Незримой.