Так Ржевский стал участником большой игры, задуманной Иваном Грозным. Русский царь замыслил организовать серьезную операцию против своего недруга, крымского хана, с привлечением ногаев и кабардинцев. С этой целью тогда же, в январе 1558 г., из Москвы был отпущен посол кабардинского князя Темрюка Идаровича Канклыч Кануков с посланием, в котором князю Темрюку предлагалось, собрав своих людей, идти на помощь Вишневецкому. Бию Исмаилу царь отписывал в январе же, что собирается «промышляти сею весною» над Девлет-Гиреем, и призвал присоединиться к экспедиции Вишневецкого. Несколько позднее, в марте, отправляя к ногаям посла Елизария Мальцева, Иван передал вместе с ним грамоту Исмаилу, в которой писал, что «царь и великии князь их (то есть Исмаила и его близких. – В. П.) для обид послал на крымсково князя Дмитрея Ивановича Вишневетцкого со многою ратью. А велел ему засести на Днепре Ислам Кермень. И из Ислам Кермени велел ему крымскому царю недружбу делати». К этому царь добавлял, что «черкасом пятигорским велел есми на него (Девлет-Гирея. – В. П.) ж ити, памятуя свое слово, что нам на всякого недруга заодин быти». Естественно, что Исмаилу, по мнению Ивана, следовало присоединиться к Вишневецкому и горцам и хотя бы «детей своих и племянников и рать свою на крымсково» послать вместе с Ивановыми ратными людьми и «черкасами» «промышляти заодин»259. Кстати, забегая вперед, из этой переписки становится ясным, почему Иван отправил вместе с Вишневецким преимущественно вооруженных пищалями казаков и стрельцов – видимо, в Москве предполагали, что Темрюк и Исмаил дадут легкую конницу, а московские ратные люди и казаки Вишневецкого поддержат ее огнем.

Увы, этим планам русского государя не суждено было сбыться. Девлет-Гирей, оповещенный Сигизмундом II, что «Вишневецкий с помочью князя великого Московъского з немалым войском вытягънул на поле»260, поспешил увести своих людей за Перекоп и сам сел в осаду, ожидая набегов русских ратных людей и казаков. В мае Вишневецкий писал царю, что он со своими людьми подошел к самому Перекопу «и сторожей побил за шесть верст от Перекопи, а люди ему встречю крымскые не бывал ни един человек». Простояв под Перекопом ночь, во второй половине следующего дня Вишневецкий пошел на запад, к Днепру, «на Тованьской перевоз» в 25 верстах ниже по течению от Ислам-Кермена, и здесь три дня ждал татар, но и на этот раз «крымцы к нему не бывали и не явливалися». Огорченный этим, князь ушел оттуда на Хортицу, где встретился с Ржевским. Бывшему стрелецкому голове и путивльскому наместнику было поручено чрезвычайно важное и ответственное задание – пока Вишневецкий налегке устремился к Перекопу, Матвей должен был доставить в низовья Днепра караван стругов с провиантом, «зельем» и всеми остальными необходимыми для автономных действий посланной против крымцев немалой рати.

Ржевский успешно справился с поставленной перед ним задачей и, после того как Вишневецкий, «перебрав людишек», отпустил домой с головой Онуфрием Ляшицким тех детей боярских, которые «потомилися» в тяжелом зимнем походе, остался вместе с князем. Последний, оставив «немногих людей, детей боярьскых да казаков и стрелцов», пошел «летовати в Ыслам-Кирмень», намереваясь отсюда совершать рейды «на Крымьского улусы за Перекоп и под Козлец… сколко ему милосердный Бог поможет»261.

Получив эти известия вместе с прибывшим в Москву 12 июня Онуфрием Ляшицким, царь отправил в низовья Днепра сына боярского Н.А. Карпова «ко князю Дмитрею Ивановичю… и к головам Игнатию Заболоцкому, Ширяю Кобякову, Диаку Ржевскому, Ондрею Щепотеву с своим жалованием з золотыми». Одобрив таким образом действия Вишневецкого и его начальных людей, тем не менее государь приказал Вишневецкому вместе с Заболоцким немедленно ехать в Москву, оставив в низовьях Днепра «в коем месте пригоже» голов Ш. Кобякова, Д. Ржевского и А. Щепотева, «а с ними детей боярьскых немного да стрелцов», а также Д. Чулкова и Ю. Булгакова с казаками «промышляти» над крымцами262. Сегодня трудно разобраться, почему Иван отозвал Вишневецкого. Вызвано ли это было тем, что ему стало известно о том, что князь ведет переговоры с Сигизмундом о возращении обратно на литовскую службу? Или же царь решил отозвать князя, желая привлечь на свою сторону Сигизмунда, явно не бывшего в восторге от попыток «московского» закрепиться в низовьях Днепра, – кто знает? Ясно одно – после того как Вишневецкий отъехал к Москве, начальством над оставшимися в Ислам-Кермене русскими ратными людьми приняли на себя Ширяй Кобяков, Матвей Ржевский и Андрей Щепотев. Обращает на себя внимание тот факт, что Ржевский был назван вторым в этом списке, а поскольку, как уже было отмечено выше, он уже бывал в этих местах, то его мнение на военном совете было едва ли не решающим. И надо полагать, действия оставленных в Ислам-Кермене русских детей боярских, стрельцов и казаков были успешны – Девлет-Гирей и откочевавшие к нему отдельные ногайские улусы все лето и осень отсиживались в Крыму, не пытаясь выйти оттуда и атаковать русские рубежи. Лишь отдельные небольшие татарские отряды на свой страх и риск пыталась сходить за ясырем, но без особого успеха. Неудачей закончился и поход, предпринятый в конце 1558 г. калгой Мухаммед-Гиреем. Узнав при подходе к русским рубежам, что и сам царь не ушел «в Немцы» и на берегу по-прежнему стоят русские войска и страшные татарам князья Д.И. Вишневецкий и М.И. Воротынский да боярин И.В. Большой Шереметев находятся на «украйне» – в Рязани, в Туле и в Калуге263, татары несолоно хлебавши повернули поспешно назад, понеся большие потери из-за морозов264.

В следующем, 1559 г. черниговский наместник Матвей Ржевский принял участие в прогремевшей экспедиции окольничего Д.Ф. Адашева против Крыма. В феврале этого года по санному пути «отпустил царь и великий князь воевод своих на Днепр околничего своего и воеводу Данила Федоровича Адашева да воеводу Игнатья Григорьевича Заболотцкого да Ширяя Васильевича Кобякова, да голов стрелецких с стрельцы да голов з детми боярскими да атаманов с казаки», среди которых был и Матвей Ржевский. Перед 8-тысячной ратью, разделенной на три полка, большой, передовой и сторожевой (Ржевский был головой и помощником воеводы передового полка И. Заболоцкого), была поставлена задача идти «в судех» «государево дело» «беречь на Днепре и промышляти на крымскыя улусы»265.

Эта экспедиция была частью большого плана Ивана Грозного по нанесению решительного удара по Крыму. К сожалению, полностью реализовать свой замысел русскому государю не удалось, но Данила Адашев и его люди, в том числе и Матвей Ржевский, руководивший на этот раз, судя по всему, черниговскими детьми боярскими и их послужильцами, выполнили порученное им задание более чем успешно. До самого июля об Адашеве, Ржевском и их отряде в Москве не имели никаких известий. Но в этом месяце в Москву приехали с вестью-сеунчом от Данилы князь Ф.И. Хворостинин и сын боярский С. Товарищев. Они рассказали, чего добились и в чем преуспели окольничий и его люди с того момента, как он отправился в набег на улусы крымского «царя». Поделав, как было приказано, «суды», Адашев со своей ратью по пути, разведанному ранее Ржевским, успешно сплавился вниз по Днепру и вышел к Очакову, где его люди взяли на абордаж турецкое судно «и турок и татар побили, а иных людей поимали с собою в вожи». Заполучив проводников, русские двинулись дальше «и пришли на Чюлю остров на море и тут на протокех другои карабль взяли и тех всех людеи в вожи же с собою поимали». Следующим пунктом назначения стал «Ярлагаш остров (Джарылгач. – В. П.)», на котором русскими были взяты и побиты «многие верблужия стада». Затем люди Адашева высадились на берег в 15 верстах от Перекопа и разделились на несколько отрядов (надо полагать, что это были преимущественно дети боярские – прирожденные всадники, и одним из этих отрядов командовал Матвей Ржевский). «И дал Бог повоевали и поимали многие улусы, – писал летописец, – и многих людеи побили и поимали, и которые татарове собрався приходили на них, и тех многих ис пищалеи побили». После этого русские ратники отошли к своим кораблям, погрузили на них захваченные трофеи и отступили морем на «Озибек остров».