Эштон открывает мне дверь своей квартиры в центре Сан-Диего. В ней всего одна спальня, потому что они с Чарли большего себе позволить не могут. Особенно имея годовую задолженность в школе права, которую трудно будет выплатить, поскольку стартап графического дизайна, начатый Эштон, не взлетел, а Чарли решил не становиться адвокатом, а делать документальные фильмы о природе. Но мы не об этом собираемся говорить.

Эштон заваривает кофе. Кухня у нее маленькая, но уютная: белые шкафы, черный глянцевый гранит кухонного стола, утварь из нержавеющей стали и светильники в стиле ретро.

– А где Чарли? – спрашиваю я, когда она добавляет молоко и сахар мне в кофе, делая его бледным и сладким, как я люблю.

– Скалолазанием занимается, – отвечает Эштон, сжав губы в нитку и подавая мне кружку. У Чарли много дорогостоящих хобби, которые она не разделяет. – Я ему позвоню насчет того, чтобы найти тебе адвоката. Может, кого-нибудь порекомендует один из его старых преподавателей.

После выхода из участка Эштон настояла на том, чтобы меня покормить, и в ресторане я рассказала ей все… то есть почти все. Во всяком случае, правду о сплетне Саймона. Пока мы ехали в ресторан, она все время пыталась дозвониться до мамы, но попадала на голосовую почту и оставила тревожно загадочное сообщение: «Позвони, как только сможешь».

На сообщение мама не отреагировала. Или его не видела. Ведь сомнение толкуется в пользу обвиняемого?

Мы выносим кофе на балкон и устраиваемся в ярко-красных креслах по обе стороны столика. Я закрываю глаза и глотаю горячую сладкую жидкость, приказывая себе расслабиться. Это не помогает, но я все равно медленно продолжаю глотать, пока не добиваюсь успеха. Эштон берет телефон и пишет резкое сообщение Чарли, потом снова звонит нашей матери.

– Опять голосовая почта, – говорит она и вздыхает, допивая кофе.

– Никого нет дома, только мы, – произношу я и почему-то начинаю смеяться. Слегка истерически. Наверное, не могу держать себя в руках.

Эштон ставит локти на стол и соединяет ладони под подбородком.

– Эдди, тебе надо будет рассказать Джейку, что случилось.

– Обновление Саймона не опубликовано, – слабо возражаю я, но Эштон качает головой.

– Все равно это всплывет. Пойдут сплетни, или полиция с ним поговорит, чтобы на тебя надавить. Но ты должна разобраться, что бы там ни было. – Она колеблется, убирает волосы за уши. – Эдди, а нет ли у тебя в глубине души желания, чтобы Джейк узнал?

Во мне вспыхивает негодование. Эштон не может прекратить свой антиджейковский крестовый поход даже в таком отчаянном положении.

– С чего бы это?

– Он всем хочет руководить – и ведь руководит? Может, тебя это достало? Меня достало бы.

– Ага, ты у нас эксперт по отношениям, – огрызаюсь я. – Уже больше месяца я не видела тебя вместе с Чарли.

Эштон поджимает губы.

– Не во мне дело. А Джейку ты должна сказать, и не тяни. Не хотелось бы, чтобы он это услышал от кого-нибудь другого.

Тут из меня выходит весь боевой задор, потому что я знаю: она права. От ожидания может быть только хуже. И поскольку мама не перезванивает, я могу вскрыть этот нарыв прямо сейчас.

– Ты отвезешь меня к его дому?

Все равно я уже получила от Джейка кучу сообщений с вопросами, как все прошло в участке. Наверное, мне следовало бы сосредоточиться на уголовном аспекте этого дела, но мысли, как всегда, поглощены Джейком. Я достаю телефон, открываю сообщения и набираю:

Могу я кое-что сказать тебе лично?

Джейк отвечает сразу. Звучит песня «Единственная», что несколько не соответствует намеченному разговору.

Конечно.

Я ополаскиваю кружки, Эштон берет ключи и сумочку. Мы выходим в коридор, Эштон закрывает за нами двери и дергает ручку, проверяя замок. Я иду за ней к лифту, чувствуя, что нервы разыгрались. Не надо было мне пить кофе, пусть он и был почти весь из молока.

Мы на полпути в Бэйвью, когда звонит Чарли. Я пытаюсь отвлечься от резкого отрывистого разговора, но, когда сидишь рядом, это невозможно.

– Я не для себя прошу, – в какой-то момент произносит Эштон. – Ты можешь раз в жизни не быть мелочным?

Я стараюсь стать меньше и достаю телефон, чтобы проверить сообщения. Кили прислала с полдюжины насчет костюмов для Хеллоуина, а Оливия мучительно гадает, сможет ли она снова быть с Луисом. Опять. Эштон наконец заканчивает разговор и с преувеличенным оптимизмом сообщает:

– Чарли сделает несколько звонков насчет адвоката.

– Отлично. Передай ему спасибо. – У меня такое чувство, что надо бы еще что-нибудь добавить, но я не знаю, что именно, и мы замолкаем. И все же я бы лучше провела несколько часов в молчании в машине сестры, чем пять минут в доме Джейка, который вырастает перед нами слишком быстро. – Я не знаю, сколько времени это займет, – вздыхаю я, когда Эштон подъезжает к дому. – Может быть, меня еще надо будет отвезти домой.

Желудок у меня сводит от тошноты. Если бы я не сделала тогда этого с Т. Д., Джейку бы удалось настоять на своем участии во всем, что будет дальше, что бы это ни было. Ситуация все равно была бы ужасающей, зато мне не пришлось бы справляться с ней одной.

– Я буду в «Старбаксе» на Кларендон-стрит, – говорит Эштон, когда я выхожу из машины. – Напиши сообщение, когда закончите.

Мне жаль, что я на нее огрызнулась и поддела насчет Чарли. Если бы она не забрала меня из участка, не знаю, что бы я стала делать. Но она выезжает задним ходом прежде, чем я успеваю что-нибудь сказать, и я направляюсь к входной двери Джейка.

Дверь в ответ на мой звонок открывает его мама, улыбаясь так естественно, что у меня появляется надежда, будто все будет хорошо. Мне всегда нравилась миссис Риордан. Она руководила растущей рекламной компанией, пока Джейк не пошел в девятый класс, и тогда она решила бросить работу и заняться семьей. Мне кажется, моя мать тайно желает оказаться на месте миссис Риордан – с блестящей карьерой, которая ей больше не нужна, и с красивым успешным мужем.

А вот мистер Риордан может и напугать. Он из тех людей, у которых «или по-моему, или никак». И когда я об этом говорю, Эштон сразу начинает ворчать насчет яблока и яблони.

– Эдди, привет. Я ухожу, но Джейк ждет тебя внизу.

– Спасибо. – Она пропускает меня в прихожую.

Слышно, как хлопает дверь ее машины, и я спускаюсь к Джейку. У Риорданов хорошо оборудованный подвал, где в основном царствует Джейк. Там просторно, стоит бильярдный стол и огромный телевизор, куча мягких кресел и диванов, так что наши друзья ошиваются здесь чаще, чем в других местах. Джейк, как обычно, растянулся на самом большом диване, держа в руках пульт от игровой приставки.

– Привет, детка! – Увидев меня, он ставит игру на паузу и садится. – Как оно?