Уитли дралась наряду со всеми в самом центре схватки. Рядом с ней держался Эбен, а вот Рэнсом куда-то пропал из вида. Продвижение Уитли замедлилось, когда из уцелевших палаток начали выскакивать все новые и новые солдаты в красных плащах. Гвардейцы яростно набрасывались на всадников, им помогали мелькавшие в море красных плащей бастийские верлорды – и Коты, и какие-то еще экзотические Звери. Уитли слышала Конрада – громовым голосом он выкрикивал команды, призывая своих товарищей следовать за ним, но в схватку постоянно вливались новые бойцы, и движение всадников неуклонно замедлялось.

Откуда-то сбоку на Уитли набросился гвардеец Льва, схватил девушку за зеленый плащ и резко рванул, едва не сбросив из седла на землю. Лошадь повернула в сторону, Уитли перехватила поводья одной рукой, развернулась к гвардейцу, с яростью взглянула на него, раздувая ноздри. Гвардеец торжествующе рассмеялся, собираясь окончательно сдернуть Уитли с седла, но его смех перешел в дикий вопль, когда леди-медведица взмахнула своей когтистой лапой, раздирая лицо гвардейца. Разумеется, он немедленно выпустил из рук плащ Уитли и рухнул на землю.

Теперь Уитли развернула лошадь на месте, по кругу, пытаясь сориентироваться в пространстве, и обнаружила, что со всех сторон ее окружают солдаты в красных плащах. Уитли попыталась докричаться до Конрада, но безуспешно – разве можно перекрыть голосом рев и грохот такой схватки, как эта? Да, они с товарищами недооценили противника, предположили, что эти красные плащи окажутся бестолковыми необученными легионерами, наскоро набранными Лукасом из местной шпаны и торгашей. Ничего подобного! Этой ночью им довелось столкнуться с кадровыми бастийскими гвардейцами, умевшими держать удар, умевшими драться и не привыкшими отступать. Уитли повернулась в седле и увидела двух, пролетевших в нескольких метрах от нее лордов-коней, которым удалось обнаружить небольшой просвет в толпе дерущихся. Уитли пришпорила лошадь и рванула следом за ними.

Тут откуда ни возьмись появилась третья лошадь и с жалобным ржанием врезалась в лошадь, на которой сидела Уитли. От столкновения бедные животные повалились на землю, вместе с ними зарылись в пыль и их всадники. Уитли заворочалась, пытаясь освободить свою придавленную лошадиным боком ногу. Ее лошадь не двигалась, из ее раскрытой пасти поднимался пар, остекленевшие глаза уставились в звездное небо. Уитли еще раз попыталась освободить ногу. Безуспешно. «Ну же, Уитли, давай соображай, девочка», – приказала она самой себе. Других лошадей слышно не было. Все товарищи Уитли уже ускакали вперед – во всяком случае, те, кто не был убит в этом бою.

Уитли подняла голову и увидела двух гвардейцев в красных плащах, они приближались к ней, переступая через мертвых и умирающих лошадей и их всадников. Один гвардеец держал в руке меч, второй подхватил по дороге брошенное на землю копье.

Оставался лишь единственный способ выбраться из-под мертвой лошади, и Уитли принялась трансформироваться, а затем, напрягая могучие медвежьи мышцы, начала по миллиметру приподнимать лошадиную тушу. Приближавшиеся гвардейцы ускорили шаг, закричали, привлекая внимание своих товарищей, указывая им на леди-медведицу. Уитли грозно взревела, ухватила своими лапами лошадиный труп, приподняла его, и в этот момент один из гвардейцев кинул свое копье. Оно летело точно в цель, но Уитли выручило седло, которое она как раз держала в руках. Копье ударило между лап Медведицы, пробило насквозь кожаное седло и застряло в нем. Уитли рывком оттолкнула от себя лошадиную тушу и наконец смогла подняться на ноги.

В следующую секунду она выдернула застрявшее в седле копье и швырнула его в приближавшихся гвардейцев. С копьем Уитли обращалась не менее ловко, чем бросивший его солдат в красном плаще – оно прошило ему грудь, и гвардеец замертво рухнул на землю. Второй гвардеец не дрогнул, напротив, ускорил шаги, чтобы сократить дистанцию, и высоко поднял над головой свой украшенный серебряными рунами меч. Это было его ошибкой.

Уитли сделала резкий выпад вперед, стиснула свои страшные челюсти. Хрустнули кости. Откушенная рука упала на землю, все еще продолжая сжимать в кулаке посеребренный меч. Следом повалился снопом и сам гвардеец. Не обращая больше на него внимания, Уитли подняла голову и увидела новых, приближавшихся к ней гвардейцев Льва. Их было больше десяти, а она – совершенно одна среди этого моря красных плащей. Гвардейцы неторопливо приближались, перекрикивались друг с другом, предвкушая близкую победу, а Уитли невольно представила себе, как будет выглядеть ее голова, поднесенная в виде трофея Верховному лорду Леону.

Внезапно из-за спины Уитли вынырнули и пронеслись мимо нее лошади с сидящими у них на спинах всадниками. Размахивая боевыми топориками, издавая боевой клич, всадники врезались в опешивших гвардейцев Льва. На всадниках были белые плащи, на щитах выбито изображение бычьей головы – воины из Калико, лонграйдерсы. Выброшенный в кровь Уитли адреналин перегорел, девушка почувствовала огромную усталость и начала обратную трансформацию. К тому времени, когда Уитли полностью вернула себе человеческий облик, на поле боя появились новые всадники в белых плащах, вскоре она уже и со счета сбилась. Под ударами их мечей и копыт красные плащи дрогнули, отступили, вновь открылся проход по Даймлинг-роуд.

Услышав за спиной конское ржание, Уитли стремительно обернулась и увидела перед собой громадного, черного, как ночь, жеребца. Впрочем, только таким и мог быть конь, подходящий для сидевшего на нем гиганта.

Сверкая глазами, герцог Бранд посмотрел сверху вниз на Уитли и с плохо скрываемой гордостью спросил, протягивая ей свою, похожую на лопату руку:

– В ваших рядах все еще найдется местечко для одного старого глупого Быка, миледи?

Девушка устала. Отдых.

Гретхен цыкнула зубом и смахнула пот со лба. На этот раз сделать привал ради разнообразия предложил не Холка. Наверное, устал уговаривать девушку передохнуть, но она лишь сердито рычала и огрызалась в ответ. В другое время, причем совсем не так давно, Гретхен сразу ухватилась бы за предложение сделать остановку, и даже, наверное, послала бы кого-нибудь принести ей кружку холодной воды, но той женщины больше не было. Можно считать, что она умерла. Леди-лисица из Хеджмура стала в полном смысле слова другим человеком, который переносит любые трудности и охотно берется сделать все, о чем попросят.

– Лучше о себе побеспокойся, Шома, – заносчиво ответила Гретхен, готовясь перепрыгнуть на другой берег неширокого ручья.

Она немного не долетела и приземлилась в жидкую прибрежную грязь. Ухватившись рукой за камыши, Гретхен сумела устоять на ногах и восстановить равновесие. Болотник по имени Шома окинул Гретхен внимательным взглядом, после чего повернулся и пошел дальше сквозь камыши.

По дороге он прошел мимо Холки, который стоял, опираясь на копье, и широко, от уха до уха, улыбался своими тонкими губами. Никому в охотничьем отряде, состоявшем только из мужчин, не понравилась идея включить в него женщину. Никому, кроме Холки. Гретхен была тронута тем, как во время собрания жителей деревни он настаивал на том, что девушка должна пойти с охотниками. Сейчас, поравнявшись с Холкой среди камышей, Гретхен кивнула ему и сказала: