Под звон колоколов храма Бренна юноша поднялся из своего кресла и взглянул поверх Высокого квартала на город Хайклифф. Отсюда можно было увидеть всю столицу Вестланда, но сейчас этому мешали темные облака, затянувшие ночное небо. Луна, как и было предсказано, скрылась. Третий удар колокола, отбивавшего часы, был сигналом – пора идти. Подняв лежавший возле кровати заплечный мешок, юноша еще раз проверил его. На дно мешка было уложено тонкое свернутое одеяло. Пошарив в его складках, юноша нащупал пальцами твердый край изогнутого спиралью корпуса. Удовлетворенный, он убрал руку, поправил скатанное одеяло и туго затянул лямки мешка.

Еще раз дважды проверил свое оружие, подтянул пряжку ремня, удобнее передвинул висевшие у левого бедра ножны.

Обернутые грязной тряпкой рукоять и эфес меча скрылись в складках плаща юноши, когда он закинул мешок себе за плечи. Подойдя к окну, юноша ловко поднял защелку и повернул ее. В комнату ворвался холодный ночной воздух – ветер доносил от Нижнего квартала запах моря. Улицы были пусты, хотя главные из них поблизости от замка Хайклифф освещал мерцающий свет факелов. Замок окружал армейский палаточный лагерь, надежно отделявший его от остального города, за жизнью которого бдительно наблюдал лорд Берган и его союзники. Юноша перевел взгляд вниз – двумя этажами ниже раскачивалась и скрипела на ветру потрескавшаяся от времени деревянная вывеска гостиницы «На полпути». Поскользнуться и упасть отсюда с четвертого этажа на камни мостовой означало бы верную гибель.

Юноша поднял руки над головой и крепко ухватился за водосточный желоб. Повернувшись спиной к улице, он ступил на край подоконника и начал подтягиваться вверх, на крышу. От конюшен его отделяла дюжина домов и несколько улиц. Пригибаясь и прячась в тени, юноша поднялся по скату крыши вверх, до гребня, а затем так же осторожно спустился по другой стороне ската вниз, внимательно следя за тем, чтобы под его шагами не сорвалась и не грохнулась вниз древняя дранка, покрывавшая крышу. Со дня восстания каждый вечер улицы патрулировали стражники. Они следили за тем, чтобы строго соблюдался комендантский час – после захода солнца по городу разрешалось ходить только военным. Приблизившись к провалу между крышами, юноша даже на секунду не задержался, чтобы взглянуть вниз, он без раздумий прыгнул в воздух и удачно, даже довольно изящно, приземлился на соседнюю крышу.

Городских стражников за время своего путешествия он видел только однажды, и, к несчастью, это произошло на ближайшем к конюшням углу.

В этот поздний глухой час стражники чувствовали себя расслабленно, лениво переговаривались, бродя по тихим улицам Высокого квартала. Введенный Лордом-протектором комендантский час они считали не более чем дополнительной мерой предосторожности против побега осажденного в замке Хайклифф свергнутого короля Леопольда Льва. Стражники не боялись нападения со стороны, и чем дальше они уходили в глубь города, тем ленивее относились к своему патрулированию. Четыре недели затишья после восстания заставляли людей Лорда-протектора думать, что битва выиграна ими окончательно и бесповоротно. Правда, на ночь все городские ворота по-прежнему запирались, а в дневное время тщательно охранялись. По городу ходили слухи, что стражники уже задержали не менее тридцати солдат и офицеров Львиной гвардии, которые пытались покинуть Хайклифф, смешавшись с толпами обычных прохожих. Теперь эти гвардейцы содержатся в камерах Дома Изменников – местной тюрьмы – и ожидают суда.

Юноша проводил взглядом удалявшихся стражников, сделал тридцать глубоких вдохов и только после этого решился доверить свою жизнь ржавой водосточной трубе, по которой осторожно спустился вниз, на улицу. Спрыгнув на мостовую, он сразу спрятался в тень и внимательно осмотрелся – улица была пуста. Конюшни примыкали к воротам Хаммергейт – это были самые маленькие городские ворота, которыми обычно проходили богатые купцы, не желавшие толкаться вместе с простолюдинами в вечно запруженных толпой воротах Маклгейт и Кингсгейт. Проход в Хайклифф через эти ворота стоил немного дороже, чем через другие ворота, поэтому, разумеется, большинство домов в прилегавшем к воротам Хаммергейт Высоком квартале принадлежало самым богатым и знатным горожанам.

Юноша посмотрел в направлении конюшен, облизнув пересохшие от нетерпения губы. В конюшнях можно выбрать для себя хорошую лошадь, а то и двух.

Внимательно наблюдая за воротами Хаммергейт последние два дня, он точно представлял, чего здесь можно ожидать. Собственно говоря, он уже пробирался сюда по крышам прошлой ночью, чтобы осмотреться на месте. После наступления темноты ворота охраняли двое солдат, большую часть вахты своей проводившие в своей сторожке – выходили они из нее лишь пару раз, чтобы переброситься несколькими словами с проходившим мимо патрулем. Конюшни располагались сразу за воротами – пройти туда будет относительно легко, но только если ворота окажутся открытыми. Если…

Быстро перебежав улицу, юноша скрылся в тени на ее противоположной стороне, на углу конюшен, скрытых позади сторожки охранников. Осторожно заглянул за угол. Из освещенного окна сторожки доносились голоса и громкий смех. Вновь низко пригнувшись, юноша проскользнул за угол и подкрался к воротам. Внутри арки ворот царила непроглядная чернильная тьма, но юноша быстро сумел отыскать в ней деревянный засов. Он осторожно, чтобы не раздался скрип, приподнял тяжелый брус и сдвинул в сторону, в углубление в стене, – одна створка ворот освободилась от засова. Юноша на какое-то время задержал дыхание, прислушался, но сквозь стук своего сердца расслышал только голоса и смех продолжавших сидеть в теплой сторожке стражников. Он толкнул створку ворот – она легко, без скрипа, повернулась на хорошо смазанных петлях. Юноша открыл ворота настолько, чтобы в образовавшуюся щель могли проскользнуть он сам и лошадь.

Еще раз оглянувшись, юноша прокрался на конюшню. В стойлах, протянувшихся по обеим сторонам конюшни, негромко фыркали и вздыхали во сне лошади. Юноша быстро пошел вперед, заглядывая по пути в стойла, выискивая подходящую лошадь.

Наконец примерно посередине конюшни он увидел стоявшую в стойле гнедую чистокровную лошадь из тех, что пользуются заслуженным уважением среди кавалеристов. Почти наверняка эта лошадь принадлежала одному из служивших у купцов курьеров. Решение было принято.

Подняв защелку, юноша вошел в стойло, ласково погладил лошадь по шее и спине.

– Хорошая девочка, – прошептал он, прижимаясь лицом к морде лошади и осторожно подув ей в ноздри. Лошадь выглядела жизнерадостной и веселой, что было очень хорошим знаком. Юноша так соскучился по лошадям, что невольно улыбнулся. Он принялся отвязывать кобылу от каменного кольца, удерживавшего ее возле стены, и был настолько поглощен этим занятием, что не сразу заметил за своей спиной мерцающий свет лампы.

– Кто ты?

Юноша быстро обернулся, но прятаться было уже поздно. В проходе стоял пожилой человек, державший зажженную лампу с колпаком так, чтобы лучше видеть непрошеного гостя.