Пока Эван и мальчики собирали все, что было необходимо для постройки ловушек, Грейс сидела верхом на лошади и наблюдала. Из кожаной сумки, притороченной к седлу, Эван достал крепкую веревку, заявив, что это именно то, что нужно. Вместе с обоими мальчиками, которые не отходили от него ни на шаг, он искал подходящие места для ловушек.

Сгорая от желания помочь, Малколм и Джеймс ходили за Эваном буквально по пятам, больше мешая, нежели помогая ему. Однако их навязчивое внимание нисколько не раздражало Эвана. Грейс понравилась его выдержка. Он терпеливо объяснял мальчикам разные тонкости и позволял им что-то делать собственными руками. Вскоре несколько силков было готово. Оставалось одно – ждать, когда в них попадется желанная добыча.

– Джеймс нашел очень удобное место для того, чтобы спрятаться и оттуда наблюдать за ловушками, – улыбаясь, сказал Эван и протянул руку Грейс, но та сделала вид, что ничего не заметила.

– А нельзя ли нам отъехать на время, а потом вернуться и проверить силки? – спросила Грейс в явной растерянности.

– Лучше не стоит, какой-нибудь зверь может похитить нашу добычу. А если мальчики увидят обокраденные силки, то, конечно, страшно расстроятся.

Их взгляды встретились, и Грейс кисло улыбнулась. Внутреннее напряжение, которое не давало ей покоя в последнее время, с неожиданной силой опять охватило ее. В ее воображении возникла картина: она идет под руку с Эваном по лугу; от этого видения у нее все поплыло перед глазами. Меньше всего Грейс хотелось гулять с ним под руку. Такая прогулка казалась ей уединенной, сближающей их обоих и оттого излишне интимной. Впрочем, к счастью, рядом были Малколм и Джеймс, шумные, озорные непоседы. Грейс перевела дух, надеясь, что Эван не позволит себе никаких глупостей на глазах детей.

Понимая, что дальше молчать и отказываться глупо и бессмысленно, Грейс оперлась на протянутую руку и, стараясь не смотреть на красивое лицо Эвана, оказавшееся в такой опасной близости, спрыгнула на землю. Хорошо, что на ней были перчатки – они защитили ее от более волнующих ощущений, так как на его руках в отличие от нее никаких перчаток не было. Он задержал на миг ее небольшую руку в своей ладони, с некоторым удивлением рассматривая ее, и тут же выпустил. От этого ласкового пожатия у Грейс по спине побежали мурашки, причем очень приятные.

Дальнейшее поведение Эвана удивило ее: он не брал ее под руку, а едва ли не с равнодушным видом молча шел рядом с ней. Малколм и Джеймс убежали вперед, их почти не было видно за зеленеющими кустами и деревьями.

Так они шли, пока не выбрались на небольшую полянку, покрытую цветущим вереском, который рос по обоим берегам неширокой речки, пересекавшей поляну.

Неожиданно Эван повернулся, намеренно преграждая путь Грейс.

– Мальчики, – растерянно воскликнула она.

– Ничего страшного, их слышно и даже видно, – успокоил ее Эван.

– Это ни о чем не говорит. Они такие шалуны, что запросто могут свалиться в воду! – Грейс была очень серьезной.

– Я легко выловлю их, – невозмутимо возразил Эван. – Я прекрасно плаваю.

– Да что вы говорите? Неужели на свете нет ничего, что бы вы не умели делать?

Эван не моргнув глазом встретил очередную колкость в свой адрес.

– Запомните, Грейс, я не люблю проигрывать и не собираюсь отказываться от того, чего мне больше всего хочется.

Эван был полон решимости, и это чувствовалось во всем – в его голосе, в выражении его лица, в самой фигуре. Излишняя самоуверенность Эвана лишь укрепила твердость Грейс: нет, она ни за что не сдастся.

Закусив губу, она задумалась: как бы отговорить Эвана от его намерения жениться на ней? Задача была явно не из простых. Хотя если учитывать не только шотландское упрямство, но и шотландскую гордость, может, сыграть именно на ней?! Разве не унизительно для мужчины уговаривать строптивую девушку выйти за него замуж? Мужчины вообще не любят идти на поводу, тем более у женщины, не считают нужным с кем-либо считаться.

– Женское терпение порой сильнее мужского упорства. Надеюсь, что скоро вам надоест выслушивать от меня отказ за отказом и вы оставите свою нелепую затею, – сказала Грейс.

Ее голос был тверд, чего никак нельзя было сказать о ее сердце. Быть одинокой, если не лукавить, невесело и грустно. Если бы обстоятельства сложились чуть иначе, она с бо́льшим бы вниманием прислушалась к голосу своего сердца и к словам Эвана – все-таки в них было столько искренности, не говоря уже о том, что он честно рассказал ей обо всем, не рисуя сказочных картин своего замка и жизни, которая ждет ее там.

– Как знать, может быть, вам первой надоест отказывать и вы наконец согласитесь.

– Не соглашусь.

Ее слова заглушили звонкие крики Малколма и Джеймса. Грейс обернулась в их сторону, чтобы посмотреть, что там случилось. Внезапно Эван быстро взял ее за руку, привлек к себе и поцеловал. Грейс от неожиданности застыла на месте.

«Господи, что происходит? Аластер никогда не целовал меня так, как он», – промелькнуло в ее голове.

Растерянная, изумленная Грейс не знала, что делать, но Эван в отличие от нее прекрасно знал. Одной рукой обхватив ее за талию, а другой за шею, он прижал ее к себе, продолжая целовать.

Сердце Грейс замерло от восторга, а затем застучало быстро и радостно. Давно забытое возбуждение горячей опьяняющей волной пробежало по ее телу, пробуждая нетерпение страсти. У нее закружилась голова. Она вдруг обмякла. Слегка запрокинув голову назад, Грейс позволяла Эвану осыпать себя поцелуями. Забыв о благоразумии и осторожности, она наслаждалась этими короткими мгновениями, прекрасно понимая, как мимолетно счастье.

Внутри нее вспыхнул огонек первобытной страсти, такой знакомой, такой манящей и желанной. Она ведь была живой женщиной из плоти и крови, со всеми желаниями и слабостями, присущими всем дочерям Евы. Она впитывала сладость его ласк с таким довольным видом, с каким котенок пьет молоко.

Эван, конечно, нисколько не походил на котенка, но, судя по виду, он был не менее счастлив, чем она.

Вдруг раздался стон, Эван не выдержал и дал волю охватившим его чувствам. От звука его низкого густого голоса душа Грейс встрепенулась, очнулась от долгой спячки и жадно потянулась навстречу тому, что обещал и этот голос, и эти руки, и сам Эван. Грейс погладила его волосы, такие мягкие, такие шелковистые, и, повинуясь внезапному порыву, сама прильнула к нему, к его губам с такой страстью, которой не ожидала от себя.

Эван застонал еще раз, но как-то странно, словно был чем-то недоволен, может, собой, и вдруг оторвал ее от себя, чему Грейс страшно удивилась. Он взглянул ей в лицо с лукавым видом, как будто разгадал ее тайну, которую она хранила глубоко в сердце. Он попытался обнять ее снова, но тут Грейс, вытянув перед собой руку, остановила его. Она покраснела, ей стало ужасно стыдно; она точно знала: если раньше он кое о чем догадывался, то сейчас наверняка понял, что она к нему неравнодушна.