Лицо девочки моментально вспыхнуло от счастья. Она схватила коробку и тут же опасливо обернулась на Настю:

– Мама, можно?

– Конечно, возьми. Раз тетя Александра говорит, что это тебе, значит, так и есть. И не забудь сказать спасибо.

– Спасибо! – И Лиза, радостно взвизгнув, унеслась в комнату, волоком таща за собой коробку.

Когда ребенок затих, они уселись на кухне и Настя разлила по бокалам вино.

– А знаешь, у меня есть тост: выпьем за свободу от мужчин!

– А давай просто – за свободу, – осторожно поправила Александра, ожидая в ответ бури эмоций.

Но Настя согласилась на удивление легко.

– А давай! И еще – за разрушение цепей. Любых.

Когда Настя раскраснелась и слегка опьянела, она начала рассказывать о том, что произошло до приезда Александры.

– Представляешь, – вытирая платком глаза, печально говорила она, – Лешка пришел с работы, а у него рубашка в помаде...

– Насть, но это же еще ничего не доказывает! Может, в транспорте кто при резком торможении губами в него ткнул, – неожиданно для самой себя вступилась за Алексея Александра. Хотя она его терпеть не могла, но подругу, искренне переживающую разрыв, ей было жалко.

– Не-ет, – протянула уныло Настя, – это просто нереально.

– Почему?

Настя подперла кулаком щеку и пьяно улыбнулась.

– Потому что помада была с изнанки рубашки, и еще – в самом низу полы. Туда никак нельзя ткнуть случайно. Даже если эта женщина лилипутка – в чем я лично очень сомневаюсь: у Лешика не тот вкус, – то для того, чтобы «поцеловать» туда, ей пришлось бы вытащить рубаху из брюк.

– А может?.. – Александра запнулась, придумывая версию, и Настя выжидающе уставилась на нее.

– Ну-ну? Интересненько, что ты придумаешь.

Александра честно морщила лоб, подняв вверх глаза, но все-таки сдалась:

– Не знаю. Не могу ничего правдоподобного подобрать.

– Вот то-то и оно. Но если ты думаешь, что это все, то ты глубоко ошибаешься. Я не хотела рассказывать, потому что стыдно, ну да что уж там, раз начала... Он меня еще мерзкими насекомыми наградил, – и она глазами показала на низ живота.

– Да ты что!

– Ага. Я когда их увидела, чуть в обморок не упала. Зову Лешика, спрашиваю: это откуда? Он побелел, потом покраснел, потом начал какую-то чушь в свое оправдание нести. И, прикинь, я ему поверила! Пошла в поликлинику и там эту его версию честно преподнесла. Ты не представляешь, как надо мной ржали, причем и врач и медсестра.

Она обиженно засопела.

– Странно. А что ты им сказала? – спросила Александра.

? Ничего особенного. Заявила, что заразилась от мужа, который постельное белье в камерах собирает. Смотрю, они на меня как-то странно смотрят. Ну я и брякни: «Неужели не может быть, чтоб он через белье заразился?» А они мне: «Конечно. Если только он голым на этих простынях еще и поспал». Стыдно.

– Но можно в бане, сауне, к примеру, такую дрянь подцепить.

– Ой, я тебя умоляю, его ни в баню, ни в сауну на аркане не затащишь, сколько раз пробовала. Буркнет: «Не люблю», и все. В общем, прокололся мой муженек по полной программе.

– А он вообще моется? – опасливо спросила Александра.

– Моется. Под душем. Иногда принимает ванну.

Она опять налила вина в бокалы, всхлипнула, потом растерянно хихикнула и сказала:

– Не обращай внимания, у меня сейчас такое состояние, что хочется одновременно плакать, смеяться и куда-нибудь бежать.

– Можем побегать вокруг дома, я составлю тебе компанию, – на полном серьезе предложила Александра.

– К такому экстриму я не готова: там снегу по пояс.

– Вот и протоптали бы дорожку заодно.

Она не выдержала и рассмеялась, и Настя захохотала вслед за ней, вытирая слезы. Потянувшись за очередной салфеткой, она уронила на стол бокал, и вино растеклось красной лужей.

– Слушай, – размазывая его пальцем, спросила Настя, – а как Женя поживает? Ты давно его видела?

– Видимся иногда, но очень редко: он в Москве почти не бывает. Все больше за границей живет, – сказала Александра.

– Передавай ему от меня привет при встрече, – Настя вздохнула, и слезы опять закапали у нее из глаз.

– Насть, ты чего? – изумленно посмотрела на нее Александра. – Столько лет прошло! Неужели чувства еще не исчезли?

Настя быстро промокнула глаза.

– Все, давай пить кофе. Что-то я расклеилась совсем. Это последствия каторжной работы без выходных. А вот как наплюю на все да уйду в отпуск за свой счет! – Она мечтательно закатила глаза, но потом вздохнула: – И буду сидеть на подсосе. Мне при регулярной-то зарплате денег вечно не хватает, а уж если еще дома засесть...

– Настя, не юли, я все равно не отстану. И что это за манера – не отвечать на вопрос?! Мне интересно, почему все-таки ты ушла от Жени, если чувства были настолько сильны, что ты его до сих пор не забыла?

Настя вскочила, потом опять села и, заправив прядь волос за ухо, вздохнула.

– Понимаешь, мне все время казалось, что он лучше, чем я. Да, я понимаю – это комплексы. Но он такой успешный, красивый, правильный, с положением в обществе. А кто я? Девчонка из рабочей семьи, не получившая высшего образования и обремененная сумасшедшей матерью-инвалидом. Ну не могла я ему на шею повеситься сама, да еще и повесить ее.

– Настя! – Александра встала и, обняв подругу, прижалась к ней щекой. – Но ты же как минимум двоих человек сделала несчастными: его и себя.

– Я счастлива, – буркнула Настя, – у меня дочь растет.

– Это да, конечно. Но все-таки для полного счастья одного ребенка мало.

– Ой, я ж совсем забыла! – Настя обрадовалась, что нашла способ уйти от неприятной для нее темы. – Я же узнала пароль от почтового ящика твоего отца! Точнее, не сама, мне хорошие ребята помогли.

Она вскочила и бросилась в большую комнату к компьютеру. Там Лиза, разложив вещи на диване, переодевала пупса, сосредоточенно закусив губу. Она лишь на мгновение оторвалась от игры, бросив на них короткий взгляд, и снова погрузилась в нее с головой.

Настя включила комп, быстро набрала пароль и уступила место за столом Александре. Та кликнула мышкой на папку «Отправленные», но там оказалось только одно письмо, то самое, которое она получила когда-то. И больше в почтовом ящике ничего не было.

В комнату вошел черный кот, толстый и вальяжный, неожиданно легко запрыгнул на стол, прошелся по клавиатуре и, так же меланхолично спустившись к Александре на колени, свернулся там клубком.

– Настя, что это значит? Письма стерли?