– По-твоему, полвосьмого – это поздно?

– Но ведь уже стемнело.

Лекси открыла дверь.

– Смешной ты, Броди.

– Мне, как полицейскому, много раз приходилось общаться с женщинами, которых ограбили – или еще хуже, – потому что они не соблюдали элементарные предосторожности.

– Я осторожная. – Лекси включила свет. – Просто зимой очень рано темнеет. Поэтому возвращаться домой засветло не получается. Из-за тебя сегодня пришлось отменить две встречи.

– Извини.

Лекси поставила на пол портфель.

– Но завтра мне срочно надо браться за работу в доме Уильямсов. Позволишь наконец переоборудовать постирочную?

– А может, потом?

– Броди!

Он умоляюще вскинул руки:

– Подожди хотя бы день-два.

– Ты уже сто раз там побывать успел. Ну и что ты рассчитываешь обнаружить через день-два, чего не нашел до сих пор?

Броди понятия не имел. Он и впрямь осмотрел всю постирочную. Искал след от пули в стене, размышлял, что значат осколки от разбитого стакана и почему открыто окно. Однако результата никакого. Ни одной приличной улики. А миссис Уильямс ждет, когда Лекси выполнит заказ.

– Ну, погоди еще чуть-чуть.

Лекси сердито скрестила руки на груди.

– Напоминаю, Броди, у меня сорок пять дней. Причем за этот срок дом должен быть продан, а значит, свою работу я должна закончить еще раньше. Риелтор уже звонит мне по три раза на дню.

– Серьезно?

– Серьезнее не бывает. Мне сегодня всю голосовую почту под завязку забили. Клиенты спрашивают, почему я не отвечаю на их звонки. А если риелтор останется мной недоволен, плакала моя репутация. Поэтому – да, красавчик, плитку надо снимать срочно.

До чего же красивая женщина! Попробуй тут не отвлекись.

– Наверное, прозвучит глупо, но мне нравится, когда ты такая сердитая. Хочется сделать для тебя все.

– Отлично. Значит, завтра снимаем плитку.

– Не до такой степени все.

Лекси расхохоталась:

– Предупреждаю – завтра мне помешает только чудо.

Она отправилась на кухню, достала из холодильника две бутылки воды и поставила на барную стойку.

– Есть хочешь? Ты, кажется, обещал мне ужин, а мы с завтрака ничего не ели.

Да, поесть Броди был всегда не прочь.

– С удовольствием тебя угощу.

– Давай что-нибудь закажем. Можно позвонить в соседний итальянский ресторан.

Вдруг у Лекси завибрировал телефон.

– Опять! – удивился Броди. – И часто он у тебя так названивает?

– Всегда, когда не отключаю. – Лекси достала из ящика меню и протянула Броди: – Вот, посмотри. Сначала сделаем заказ, потом вернемся к расследованию.

– Пожалуй, возьму-ка цыпленка «Пармезан». И спагетти, – выбрал Броди.

Сделав заказ, Лекси произнесла:

– Что ж, красавчик, нам нужен план, иначе заказ так и не выполню. Я пока пойду разуюсь, а ты думай, что делать. И как найти Эда Лонга.

Лекси вышла в другую комнату.

– Первым делом надо выяснить, что связывает Уильямса, Эда Лонга и адвоката Генри Блэйда, – громко начал Броди, ничуть не смущенный, что ему выставили такие жесткие условия. – Если Джонатан знал убийцу, и это Эд Лонг, зачем этот человек пожаловал к нему домой ночью? Такие, как Уильямс, с такими, как Лонг, дружеских отношений не поддерживают. Значит, должна быть какая-то причина. Пожалуй, нужно еще раз нанести визит Генри, надавить как следует и спросить, не он ли их познакомил, и если да, то зачем. Генри, конечно, снова будет играть в молчанку, но я его припугну. Наш адвокат сам признался, что был знаком с убитым.

Вдруг Лекси вышла из спальни. Вид у нее был испуганный. Что случилось?

– Лекс?..

Броди со всех ног кинулся в спальню.

– Что?.. Где?..

– Там, на зеркале…

К стеклу было приклеено одно из объявлений, которые они с Дженной развешивали в районе Картрайт. Броди принялся лихорадочно оглядывать комнату. На комоде были выстроены в ряд флаконы с косметикой. На туалетном столике тоже все стояло ровно. Никакого беспорядка.

– Может, ты его сама сюда прикрепила, а потом забыла? – с надеждой спросил Броди. Иначе окажется, что у них проблемы, и гораздо более серьезные, чем тусклое освещение на крыльце.

– Нет, это сделала не я, – возразила Лекси.

Она застыла в дверях, а Броди принялся внимательно разглядывать зеркало. Посветил на него фонариком в телефоне, ища отпечатки пальцев. Вдруг на кухне зашумел холодильник. Лекси испуганно вздрогнула, хотя наверняка уже успела привыкнуть к этому звуку. Она невольно подошла ближе к Броди.

– Ну как, что-нибудь нашел?

– Вот тут, на скотче, виднеется что-то похожее на отпечаток. Срочно звони в полицию. Что-нибудь пропало?

Лекси сразу не пришло в голову проверить, все ли вещи на месте, но сейчас она принялась торопливо рыться в ящиках, где прятала дорогие украшения. Бабушкино обручальное кольцо, бриллиантовое колье, которым побаловала себя после первого крупного заказа, серьги в форме сердечек – подарок от папы… К счастью, все на месте. Задвинув ящики, Лекси со вздохом облегчения опустилась на ковер.

– Ничего не пропало.

– Уверена?

– Да. Все ценности на месте.

Ваза из веджвудского фарфора! Стоит пять тысяч долларов, но вряд ли мелкий воришка сумел бы определить ее ценность на глаз. Еще одна вещь, доставшаяся Лекси бесплатно благодаря конкурсу дизайнеров. Лекси выглянула в коридор. Ваза по-прежнему стояла на своем столике.

– Больше дорогих вещей нет – не считая дивана. Впрочем, его вряд ли бы стали выносить.

Только… Лекси забыла проверить самый верхний ящик. Кроме белья, она там ничего не держала, но для очистки совести выдвинула и его тоже. О нет… Прямо посреди ящика, на стопке лифчиков и трусиков, лежало еще одно объявление. Поверх текста было что-то написано красным маркером. Лекси была так напугана, что не сразу сумела прочитать слова: «Не лезь не в свое дело».

– О нет, – простонала Лекси. – Не может быть. В моем доме…

Броди подбежал к ней, взглянул на объявление и сразу схватился за телефон.

– Звоню в полицию. Не трогай эту штуку.

– Я и не собиралась.

Теперь Лекси вообще не хотелось дотрагиваться ни до чего, что лежало в этом ящике. Сделалось ужасно противно. Между тем, дозвонившись до диспетчера, Броди принялся ходить по дому, проверяя замки. Лекси застыла, дрожа. Она не в силах была сдвинуться с места. Подумать только, и все из-за каких-то дурацких объявлений! Броди ведь предупреждал. На глаза навернулись слезы. Только бы не расплакаться.