Грета кивнула, повесила жакет и надела белый халат.

– Хорошо, позвоню, как только приму этих двоих. Боюсь, что не смогу остаться на весь день. Ты никого на прием не записывала?

– Господи! Нет, конечно. А тех, кому нужно было срочно помочь, я направляла к Ричторну. Я позвонила, и он был рад помочь. Сейчас заварю тебе чаю, лапочка.

– Ты просто сокровище, – сказала ей Грета и ушла в комнату ожидания, чтобы проверить запись на прием.

За работой время всегда летело незаметно. После того как она приняла посетителей – молодую оборотницу-кошку, которой нужен был контрацептив, и худое существо непонятной породы с ангиной, – пришло время позвонить мумии Рененутету и обсудить замену трех костей левой стопы. Она часто проводила восстановительные и лечебные мероприятия для мумий и все время собиралась найти время и средства, чтобы поехать и посетить престижную и, естественно, тайную клинику и санаторий «Оазис Натрун» под Марселем.

Пациенты-мумии очень ее радовали: ничто в мире не могло сравниться с мыслью, что лично тебе удалось устранить повреждения, связанные с парой тысячелетий энтропии. Всякий раз, когда на Грету наваливалась особенно сильная депрессия, она напоминала себе, насколько ей повезло, ведь она имеет возможность кардинально улучшить качество жизни своего пациента всего за несколько часов работы и самых примитивных расходных материалов, – и тучи сразу становились менее густыми и темными. Она любила свою работу в целом, конечно, – влюбилась в нее с того момента, как к ней перешла отцовская практика, иначе ее здесь не было бы, – но иногда была особенно счастлива ею заниматься.

– Мы с вами все время откладываем, – сказала она, рисуя кости плюсны на промокашке и прикидывая, как будет формовать и подгонять легкие нейлоновые имплантаты.

Если ей когда-нибудь выпадет выигрыш в лотерею, она установит 3D-принтер, чтобы изготавливать точные копии костей пациентов, но на данный момент оптимальным вариантом были вырезанные вручную протезы. По поводу некоторых, особо сложных, случаев она консультировалась с единственным знакомым иномирным стоматологом, который проводил полировку и имплантацию зубов вампирам. Ноги Рененутета были не слишком сложным случаем.

– Чем дольше вы нагружаете и напрягаете кости, тем труднее будет их заменить. Я понимаю, что перспектива пару дней не вставать на ноги, пока клеевые составы полностью схватятся, вас не слишком привлекает, но зато потом вам будет гораздо лучше. Сможете ковылять без палки.

– Вы правда так считаете? Я уже сотни лет не могу толком ковылять, – отозвался он тоскливо. – Ментухотеп говорил, что вы и правда чудеса сотворили с его спиной, и, конечно, Иби, бедняга, и правда теперь снова может двигаться…

– Я совершенно в этом уверена. Послушайте, приходите на следующей неделе, и мы снова сделаем рентген и распланируем операцию, как положено. – Она уже представляла себе сложные моменты восстановительных мер, полностью позабыв об обожженных монахах. – К Рождеству вы снова сможете передвигаться. Мне с самого начала надо было это сделать, вместо того чтобы пытаться проводить укрепляющие мероприятия in situ[6], но я быстро смогу извлечь поврежденные кости и заменить их пластиковыми протезами.

Сложным моментом обещало стать прикрепление искусственных связок и сухожилий – тканых эластичных лент – к имеющимся костям, однако Грета создала пару авторских методов именно для такого рода операций, включая термоотвержденные соединения на основе смол и очень тонкие титановые штифты.

– Полагаю, как только протезы будут установлены, вы почувствуете, что интенсивность боли значительно снизилась, а устойчивость возросла. И тогда можно будет подумать про вашу спину.

– Было бы ужасно приятно, – признал Рененутет, – не чувствовать при ходьбе, как они скрежещут друг о друга, если вы меня понимаете.

Грета содрогнулась.

– Могу себе представить. Ладно, сейчас все… немного непросто, но если вы запишетесь на следующую неделю, у нас должно получиться приступить к делу. У вас есть вопросы?

– Нет, наверное, – сказал он. – О!.. Когда будете делать операцию, то нельзя ли попросить кого-нибудь наложить на новые кости нужные чары, перед тем как вы их установите? Это и правда помогает.

– Конечно, можно. У меня по-прежнему проблемы с произношением, так что сама я не стану пробовать, но попрошу Надежду, если мы не найдем настоящую мумию. – Она постоянно обещала себе подтянуть древнеегипетский, но времени все не находилось. Надежда тоже владела им не вполне свободно, но, с другой стороны, она была ведьмой, и ее магия и египетские чары вроде не конфликтовали.

– Огромное вам спасибо, – сказал он, и в этот момент в дверь кабинета постучали и заглянула Анна.

– Не за что, – ответила она Рененутету. – Извините, меня зовут. Но я позвоню, чтобы записать вас не следующую неделю, договорились?

Она положила трубку, искренне надеясь, что сможет принять его на следующей неделе. Что следующая неделя для всех наступит.

От этой мысли Грету передернуло, и она постаралась поскорее ее прогнать.

Анна виновато посмотрела на нее.

– Извини, – сказала она, – но дело, похоже, неотложное: тут пришел гуль и говорит, что ему срочно надо поговорить с тобой лично.

– Какой именно гуль?

– Я не разобрала имени, но на нем такой плащ, как будто из крысиных шкурок, – пояснила Анна. – Выглядит неважно, но они же всегда такие, верно?

– Это Кри-акх, – сказала Грета, вставая. – Он – вождь северных кланов города. Пригласи его, пожалуйста.

* * *

Фаститокалон придерживал Крансвелла за плечо, стараясь не вытягивать через контакт лишнюю силу. Было сложно этого не делать, но он считал подобное глубоко невежливым: все равно что отпить из чужой рюмки.

В мыслях Крансвелла он ясно видел, куда им надо идти. Они пробирались мимо людей, сидящих на ступенях музея, пока не особенно заботясь о том, чтобы ни к кому не прикоснуться. Вверх по лестнице ко входу с Грейт-Рассел-стрит, внутрь, в выкрашенный светло-зеленым вестибюль с ящиком для добровольных пожертвований… Фаститокалон пообещал себе вернуться в видимом состоянии и положить туда пятерку, но сейчас у них были дела поважнее. А потом они оказались в огромной гулкой белой галерее со стеклянным потолком, окружавшей центральный зал: когда он в последний раз здесь был, тут располагался главный читальный зал Британского музея, а теперь, по-видимому, проводились различные выставки.

Крансвелл свернул налево, в египетские залы, и Фаститокалон сразу вспомнил, почему редко бывает в подобных местах: мощные, переплетенные, многократно пересекающиеся следы времени и метафизических явлений, окружающие собрания древностей, выматывали – и чем древнее был объект, тем значительнее он давил на реальность. А здешние экспонаты были по-настоящему древними.

Они обошли группу посетителей, смотревших на Розеттский камень, и двинулись дальше, мимо саркофагов Древнего Царства, мимо скульптурных изображений Бастет, через Ассирийскую экспозицию, к греческим статуям. Путь по-прежнему был четко виден в голове Крансвелла, что немного помогало выносить мощный приток сложной информации, и…