Но Андрей не принял дискуссии и продолжал деловым тоном:

– Я смотрю, у вас соединение Сатурна и Марса во Втором Доме:

– Что?!

– Показатель интересный, – пояснил Успенский. – Древние считали соединение Сатурна с Марсом критическим сочетанием. Для вас бизнес – это не просто стремление к материальному накоплению, но и страсть к риску, сопряженному с большими потерями.

– Ну, это понятно. – Бекерман, слегка озадаченный, сменил тон на деловой.

Андрей сел за компьютер и открыл файл с гороскопом господина Бекермана. Астролог набрал на клавиатуре «Добавить. Транзит», и поверх одного круга со значками лег еще один. От обилия значков, символов и разноцветных линий между ними у неподготовленного человека запросто могло зарябить бы в глазах и закружиться голова. Но Успенский легко ориентировался в этих хитросплетениях.

– У вас сильный правитель двенадцатого Дом гороскопа, а это значит, что вас всегда будут предавать и подсиживать. Особенно сейчас. Да и вообще, вокруг вас много шпионов. Но и вам самому коварства и интуиции не занимать. А теперь конкретно. – Тут голос астролога приобрел жесткие нотки. – Вы, господин Бекерман, родились сразу после солнечного затмения. Судьба людей, подобных вам, предопределена. Неприятности, которые случались в вашей жизни, всегда совпадали с солнечными затмениями.

Теперь Бекерман выглядел просто ошарашенным.

– И что, теперь в каждое затмение у меня какой-нибудь гемор будет происходить?

Андрей покачал головой.

– Нет, вовсе не обязательно. Но куда более вероятно, чем в другие дни. Поэтому я и посоветовал вам сейчас взять паузу и не предпринимать никаких важных шагов.

– И как долго?

– Еще как минимум неделю.

Глаз господина Бекермана, нацеленный на астролога, загорелся огнем подозрительности.

– А–а-а! Я все понял! – снова, как и в начале разговора, захныкал он. – Вас элементарно перекупили! Кто-то хочет объехать меня на кривой козе и перехватить мой.

Он захлопнул рот, поняв, что едва не проболтался. И прикусил язык. Лицо бизнесмена исказила судорога боли и ярости. На нем отчетливо читалось желание выплеснуть ее на собеседника. С любым другим он бы так и поступил. Но суеверный страх, который господин Бекерман испытывал к астрологу, удерживал его от столь опрометчивого поступка. Он лишь сделал один неуверенный шаг. И тут же, зацепившись ногой за собственный атташе–кейс, грохнулся на пол. Хуже того, врезался головой в стол.

Когда он поднялся, астролог отметил, как справа на лбу бизнесмена начинает надуваться шишка.

– Я же вам говорил, господин Бекерман, что сейчас у вас в жизни черная полоса, – участливым тоном сообщил Успенский. – И, пока она не кончится, вы каждый раз будете получать удары судьбы. При каждом удобном случае. Вот так, как сейчас. А теперь, если вам будет угодно, можете обращаться к своему Тимаковскому.

Посрамленный толстяк поднялся и уныло поплелся к выходу. Вид его вызывал жалость.

– Послушайте, я бы на вашем месте даже в машину не садился. Особенно сегодня. Чревато осложнениями, – напутствовал его на прощанье астролог.

В ответ господин Бекерман только оглушительно хлопнул входной дверью.

Андрей покачал головой и сокрушенно вздохнул:

– Ну и свинья.

Но вообще-то он не держал зла на неблагодарного клиента и даже вышел на балкон проводить его взглядом. Тот, видимо, не внял предупреждению специалиста и решительно направился к своему черному блестящему «Мерседесу». Успенский счел своим долгом напомнить ему с балкона:

– Послушайте, господин Бекерман, все-таки будьте осторожны. Боюсь, этот удар не последний! – крикнул он с балкона.

Но Бекерман не обратил на его предупреждение никакого внимания. Из машины выскочил внушительных размеров водитель. Его, видимо, встревожила шишка на лбу патрона. Но тот лишь наградил верного слугу пинком и погнал обратно за руль. На прощанье он наградил Успенского свирепым взглядом и полез в салон.

«Мерседес» резко стартовал с места и едва не врезался в мусороуборочную машину. Андрей покачал головой. Увы, определенно, его советы пали на каменистую почву.

«Не доедет, – с уверенностью подумал астролог. – Непременно еще не раз получит по башке».

Он даже не предполагал, насколько оказался прав. Спустя пятнадцать минут голова господина Бекермана вошла в соприкосновение с собственной битой.

Кисмет, как говорят в таких случаях на Востоке.

Андрей вернулся на кухню. Чайник остыл, пришлось включать его снова. Андрей думал о женщине. Если бы Василиса узнала об этом, она бы обязательно расстроилась. Потому что этой женщиной была не она.

Ту женщину звали Марией. Мария стала для Успенского великой загадкой. Тайной, единственной ниточкой, которая связывала его с братом. И, поскольку на общение с самим Михаилом он не надеялся, тем важнее были для него звонки Марии. В жизни Андрея она стала играть такую же роль, какую богиня Афина играла в судьбе Одиссея. Порой Андрею очень не хватало разговора с ней. Вот как, например, сейчас.

Андрей почему-то вбил себе в голову, что его неискренность или легкомыслие в отношениях с женщинами заканчивается для них трагически. Поэтому ни о какой интимной связи с Василисой и речи быть не могло. Прав он или нет? Это он и хотел бы услышать.

Здесь играло роль и старинное поверье, бытующее среди людей, наделенных теми или иными сверхъестественными или просто экстраординарными способностями. Суть его заключалась в том, что человек, наделенный даром предсказания, целительства или чего-то подобного, должен вести нравственную жизнь. Иначе способности будут утрачены. Но это, разумеется, в том случае, если дар исходит от Бога.

Если же дарителями выступали темные силы, то, напротив, следовало предаваться самым разнузданным порокам или же, как ни странно, вести монашески–аскетический образ жизни, изнуряя и истребляя свою плоть бессмысленными запретами и ограничениями.

Выбор дарителя человек, согласно данному Богом праву, осуществлял сам. Андрей выбрал для себя путь добра со всеми вытекающими из него последствиями. Поэтому все, что он мог предложить Василисе, исчерпывалось темой дискуссии: «Существует ли дружба между мужчиной и женщиной?»

И то, что она его любила, только усугубляло безнадежность положения.

* * *

Андрей насыпал в чашку растворимого кофе. Не то чтобы он находил в нем особый вкус или крепость, просто у него никогда не хватало ни времени, ни терпения молоть, варить, а главное, смаковать кофе натуральный. Залив чашку кипятком, он направился было в кабинет, чтобы засесть за компьютер. Тут и зазвонил телефон.

Он даже вздрогнул. Неужели Мария уловила его мысли? Не без внутреннего трепета он снял трубку.