Четыре гранаты в дом пристроили, уж не знаю, сколько комнат там, но стоны слышны нормально. Пора нам сваливать, пока не началось. Доброго утра мы хозяевам пожелали, пора и честь знать, но уходить с пустыми руками не в моих правилах.

Пока Степан сёк поляну на предмет появления диких фрицев, я вытрясал тех четверых, что мы на крыльце завалили, а потом и часового. У него ещё и ранец за плечами болтался. За что я ему сказал лишнее спасибо. Всю мелочовку пристроил в ранец. Часовой был очень небедным малым. Понятно, что загрузился и дополнительным автоматом, и про пистолет не забыл, но подарки быстро закончились. К тому же нам пора было сваливать.

Со стороны длинного дома доносятся очереди из финских автоматов, они звуком отличаются, и одиночные выстрелы из мосинок. Значит, там финны, а здесь немцы. С кем там финны вою ют? Хорошо бы сами с собой. Ещё здесь одно дело сделаем, и можно валить. Махнул Степану, подскочил к двери, закинул в проём гранату и рванул через площадь обратно к сельсовету.

Нет, не за тем, зачем все подумали. Сельсовет мы навестим в другой раз. Подскочив к броневику, я шустро залез на него, откинул люк и закинул внутрь две немецкие гранаты. То же самое проделал и Степан с грузовиками, после чего мы побежали оттуда, но не к сельсовету, а вправо, в проулок. Расположение улиц в посёлке перед вылазкой я выучил наизусть.

Всё-таки замедление семь секунд – это замедление семь секунд, за такое время, если припрёт, можно добежать до финской границы, благо она здесь недалеко. Мы, правда, не так далеко отбежали, поменьше, но метров на десять успели и неэстетично упали на влажную от тумана землю.

Первым взорвался броневик… Нет, не взорвался, гранаты в нём, а я так надеялся, что взорвётся, но не судьба. Затем по одной взорвались гранаты под грузовиками. Прошелестели осколки, и один из грузовиков занялся сначала несильным, но постепенно всё увеличивающимся пламенем. Броневик тоже пыхнул огоньком. С чего, непонятно, но неожиданно приятно. Вот это милое дело! Удачно я в машине бензин из канистры вылил, не рассчитывая на такую удачу. Так, чисто нашкодить хотелось.

Теперь ноги отсюда. Проулок вывел нас на соседнюю улицу, и мы не спеша потрусили по ней, удаляясь от центра посёлка со всё разгоравшейся суматошной стрельбой.

– Нормально так попрощались. Спасибо давешним финнам, поделились гранатами, – негромко сказал я Степану. Тот, оглянувшись назад, чуть хмыкнул.

Улица заканчивалась. Мы подошли к крайнему дому с куцым огородиком и покосившимся забором, наполовину скрытыми клочьями тумана. Теперь Степан придержал меня. Остановились, он прислушался, и мне показалось, что даже принюхался, так настороженно мой напарник выглядел. Я, чтобы не маячить, присел на одно колено, наставив автомат в другую сторону. Хотя сам я кроме отдалённой разгорающейся стрельбы ничего не слышал, но лучше перебдеть.

Вот Степан тронул меня за плечо и поманил за собой. Зашёл он не в рядом находящийся двор, а перешёл на соседнюю сторону улицы и по-хозяйски двинулся через соседнее подворье на огород. В это время на площади опять грохнуло, и поднялся столб пламени. Или броневику или машине крандец. Недаром сходили, прогулялись. Почти тут же защёлкали беспорядочные выстрелы. Вот это похоже на боезапас броневика. Значит, и броневик отжил свой недолгий век. Тушить его никто не полезет. Не те у немцев правила.

Через двадцать минут мы подходили к первой точке сбора. Лес начинался почти сразу за посёлком, и отсюда была видна дорога. Степан так же сторожко вёл меня, а я, проникшись важностью момента, старался ему не мешать. Что-то рано я расслабился, надо мне потом спросить, что ему не понравилось в том дворе.

Ага, вот и ребята. Фёдор вырос из тумана, как из воды вынырнул. Я окинул всех глазами. Ристо с Костей со снайперскими винтовками, Фёдор с Мишей с ручными пулемётами, ну и мы со Степаном с автоматами. О, жук! Я только сейчас заметил, что у него два автомата. Тоже где-то оторвал, и ранец у него ещё один спереди висит.

Кивнув одновременно всем, я опустился на траву, скинул ранец и, положив сверху него автомат, задал давно мучивший меня вопрос:

– Степан, чего ты в первый дом-то не пошёл?

Видно, я сказал что-то не то. Пограничник подозрительно оглядел меня, как будто только увидел, но ответил:

– Так хозяин на крыльце сидел. Ты что, не слышал? И табаком пахло, видно, курил недавно.

Все настороженно смотрели на меня. Надо выкручиваться. Впрочем, отмазка у меня стандартная и пока непробиваемая. Я как можно безразличнее пожал плечами.

– Ох, Степа, я себя-то не помню, а ты «не слышал, не видел». У нас только один пулей в голову шандарахнутый, и хорошо, что один. Я сейчас за тобой, как собачка на верёвочке шёл, отстал бы – заблудился. Вообще ни на что не реагирую.

Вроде прошла отмазка. Степан, видно, только вспомнив про моё ранение, отвёл взгляд и пробормотал, обращаясь ко всем:

– Не реагирует он. В бою лучше меня соображает. Один раз нам точно жизнь спас, если бы не он, убили бы нас у школы. И машину сжёг, и броневик взорвал. Я не сообразил сразу, а он так себя ведёт, как будто в его внутреннем уставе всё по полкам разложено – ни секунды лишней не думает.

Я тут же облегчённо сказал, уводя разговор со скользкой для меня темы:

– Так то в бою. Там проще. А машину? Как виселицу увидел, руки тряслись, хотелось хоть какую-нибудь пакость сделать. Ты мне вот что скажи: где автомат взял? А ранец? Не было же у тебя.

Степан задорно улыбнулся.

– Автомат и патроны – у немца у школы, он чуть дальше в дверях валялся, а ранец – в грузовике на полу. Сам же постоянно твердишь: «Не пропадать же добру». – И все пятеро пограничников негромко рассмеялись.

Вот язва, он меня ещё и подкалывает, и не скажешь ничего. Всё правильно: всё в дом. Пусть привыкают собирать продукты и боеприпасы в бою. Ну а теперь то, что меня волнует больше всего.

– Фёдор, как прошло?

Фёдор ответил сразу, видно, что вопрос давно ожидал.

– Хорошо прошло. Лодка, правда, только одна, но тоже четырёхвёсельная, так что поместились все. Сетей только две штуки, больше на кольях не сушилось, а искать времени не было. А так всё нормально. До леса проводили, дорожку дальше натоптали, в лес ложный след сделали. Всё пучком, как ты говоришь.