—      Вы не должны забывать, что сэр Оливер — ученый, что он настроен критически и скептически... Но факты убедили его. И целью его жизни стало приобщить других людей к сделанному им открытию. Его заслуга в том, что он помог человечеству избавиться от страха смерти.

—      Я бы с удовольствием прочитала эту книгу.

—      Я принесла ее вам. Вы должны немедленно прочитать ее. Ах, вот это действительно книга — такая увлекательная, богатая мыслями, умная! Ни с какой другой ее и сравнить нельзя.

—      Я буду рада прочесть ее. Как это любезно с вашей стороны принести ее мне.

—      О, вы полюбите эту книгу! В ней все так правдиво и убедительно! Помните, что ее автор — ученый. Все, что он описывает, подверглось тщательному научному исследованию.

—      Так вы и вправду верите, что мертвые продолжают жить? Не в том смысле, как учит религия, а в прямом... И способны слышать, о чем мы говорим и что мы делаем?

—      Я не верю, я знаю! Я сама это испытала! Я беседовала с так называемыми «покойниками», как сейчас с вами!

—      Поразительно, фру Друссе!

С фотографии на них поглядывал Теодор Амстед. На лбу его проступали две скорбные складки. И он улыбался.

—      Подумайте только, фру Друссе, пока вы все это рассказывали, у меня действительно появилось такое ощущение, будто Теодор здесь, в этой комнате, с нами, то есть со мной и Лейфом. Нечто подобное я уже не раз испытывала. И это так странно...

Постепенно комнату окутали сумерки. Фру Друссе сидела неподвижно, держа свою приятельницу за руку. Обращаясь к фру Амстед, она говорила очень тихо. Размеренно и тихо.

Какой новый и таинственный мир открывался перед фру Амстед! О таких вещах она раньше и не слыхивала. Жизнь в каких-то совершенно новых сферах, жизнь, столь не похожая на земную и все же во многом сходная с ней. Там, в этой другой сфере, например, растут цветы. И цветы эти благоухают. При посредстве медиума так называемые «живые», населяющие нашу землю, обретают способность воспринимать это благоухание. Однажды фру Друссе сама явственно ощутила аромат ландыша и фиалки. И было это в середине зимы, когда цветов этих и в помине нет.

Поразительно, что фру Друссе все это испытала сама. У нее был один друг — молодой человек, художник, скончавшийся на чужбине. И теперь она с ним частенько беседовала. Он рассказывал ей о жизни в другой сфере, помогал ей, давал советы.

Кроме того, фру Друссе беседовала и со своим мужем. На бренной земле покойный господин Друссе был актером. И он продолжал заниматься своим искусством в другой сфере. В потустороннем мире тоже, оказывается, существуют театры. Но они совершенно не похожи на земные. Там театральное представление является своего рода богослужением. Впрочем, исполняются там и пьесы крупных земных писателей. В потустороннем мире господин Друссе выступал во всех тех ролях классического репертуара, которые он, кстати сказать, никак не мог получить на земле.

Все это было так необычно и удивительно!

Этот визит имел для фру Амстед большое значение. Он в известной степени предопределил всю ее последующую жизнь. Он дал ей направление и наполнил таким содержанием, о каком фру Амстед даже и не мечтала.

Глава 18

Небольшая группа мужчин и женщин собралась на вилле в Вальбю.

Мысли этих людей были заняты совсем иным миром, чем наш, и совсем иной жизнью, чем наше земное существование. Друг друга они называли «братьями» и «сестрами», а виллу, где происходили их собрания, «храмом Соломона».

Внешностью они ничем не отличались от других людей. И одеты были в обычное платье, шляпы и плащи. Труды и заработки их принадлежали земле. Среди них можно было увидеть и типографа, и коммивояжера, и продавщицу мороженого. Они зарабатывали себе на жизнь, вносили плату за квартиру и переваривали пищу — как и все прочие смертные. Зато помыслы их были обращены к беспредельным просторам вселенной, а ум был занят решением загадок бытия. Души их витали в сферах, недоступных смертным.

Фру Амстед слегка смущалась и робела среди этих братьев и сестер, которых она совершенно не знала. Как только вспыхивала красная лампа, дававшая знать о начале сеанса, фру Амстед тесно прижималась к фру Друссе. А фру Друссе брала ее за руку и шептала:

— Не бойтесь, не бойтесь, милая сестричка! Только постарайтесь как следует сосредоточиться!

Но, увы, фру Амстед не совсем понимала, на чем ей собственно нужно было сосредоточиться.

Удивительные дела творились в храме Соломона. Специально сконструированный трехногий стол служил материальным орудием, через посредство которого изъяснялись духи. Тихо звучала фисгармония. Музыка нужна была не только потому, что она приятна духам, но еще и потому, что это приводило медиума в то состояние транса, при котором его материальная оболочка временно становилась вместилищем иных субстанций. Медиума звали Ольсен. Этот рослый, красивый молодой человек, несколько вялый и женственный, после спиритического сеанса казался совершенно обессиленным, а братья и сестры всячески старались привести его в чувство.

Больше всех этим связующим звеном с незримым миром духов пользовалась фру Друссе. Некоторые из сестер даже упрекали ее за это. С какой это стати все она да она? А когда же наступит их черед?

Такие перепалки можно услышать у телефонной будки, когда кто-нибудь выводит из терпения ожидающих, слишком долго занимая телефон.

Однако нельзя было не признать, что именно спиритические опыты, в которых участвовала фру Друссе, привлекали к себе наибольший интерес.

Она обладала особым даром с необычайной легкостью вступать в общение с покойным молодым художником, с которым у нее установились весьма близкие отношения еще на земле.

—      Это ты, Хакон? — спрашивала она приглушенным шепотом.

И ножка стола, предназначенная для утвердительных ответов, отстукивала:

— Да.

—      Как ты поживаешь?

—      Х-о-р-о-ш-о! — отстукивала ножка стола; при этом один из братьев прилежно записывал буквы.

Таким образом можно было вести самые продолжительные беседы. Иногда эти беседы принимали такой сугубо интимный характер, что кое-кто из сестер начинал роптать. А однажды дело дошло даже до того, что председатель кружка, типограф Дамаскус, вынужден был призвать Хакона к порядку.

Но, что любопытнее всего, во время беседы с одним духом мог явиться еще и другой и