Поскольку они уже начали говорить о ней, Уилл решил начать допрос всерьез. К сожалению, у него не было полномочий настоящего копа. Уилл решил привести чужое свидетельство – так всегда поступали следователи в полицейских телешоу. Он отложил сэндвич.

– В тот вечер, когда я получил травму, Вайолет сказала, что видела Роуз.

Голова Дугласа слегка дернулась. Он перестал жевать.

– Ты что, не помнишь? – продолжил Уилл. Когда дело касалось контроля над своими эмоциями, отец был настоящим джедаем. Уиллу показалось, что он выглядит ошарашенным, но спорить на что угодно он бы не стал. Он решил слегка надавить на отца, намекнуть на то, что тот выпивает.

– Я имею в виду, ты был после работы, немного выпил…

– Уилл, Вайолет была не в своем уме. Она приняла наркотики. Ты достаточно взрослый, чтобы знать это. Она приняла опасные запрещенные вещества, которые заставляют людей воображать разные вещи. Кто-то видит змей или летающих обезьян. Вайолет казалось, что она видит Роуз.

По спине Уилла пробежали мурашки. Он не смог бы вспомнить, когда в последний раз делал что-то, что расстроило его отца. По правде говоря, он никогда не думал, что это возможно. Дуглас сжал челюсти. Блеск в его глазах был почти злым. Его серые глаза были жесткими и темными, как асфальт; они пригвоздили Уилла к изогнутой спинке стула.

– Роуз не имеет никакого отношения к той ночи, Уилл. И я не позволю тебе или кому-то еще пытаться втянуть ее в это. Я не буду стоять в стороне и смотреть, как ее назначают удобным козлом отпущения. Я ясно выразился? Мне нужен ответ.

Уилл кивнул, не глядя на отца.

– Отлично. А теперь извини, мне нужно позвонить.

Стакан с водой Дугласа задрожал, когда тот швырнул салфетку на стол. Он направился к выходу из ресторана, натыкаясь на людей и набирая номер на мобильном телефоне.

– Вам все понравилось? – предупредительно спросил официант.

– Все превосходно, – ответил Уилл, потому что именно так всегда отвечала его мать.

– Что ж… отлично. – Официант выглядел немного ошеломленным. Уилл обладал талантом заставлять людей чувствовать себя неловко. Джозефина говорила ему, что это оттого, что люди находят его интеллект пугающим.

Через окно Уиллу было видно, что его отец расхаживает по парковке. Его воротник был поднят против влажного ветра, телефон прижат к уху, отчего волосы на одной стороне казались прилизанными. Кто бы ни был на другом конце, казалось, он делает все, чтобы успокоить Дугласа. Его плечи были поникшими, и он главным образом слушал, открывая рот лишь для коротких отчаянных реплик, которые могли быть вопросами или жалобами.

Уилл коснулся забинтованной руки. Кэрри это или нет, он знал, просто чуял своим набитым грюйером нутром, что его отец защищает Роуз. Человека, который мог причинить матери Уилла – а значит, и самому Уиллу – самую сильную боль.

Вайолет Херст

Последние два дня Вайолет изнывала без доступа в интернет, а теперь, когда, наконец, их пустили в компьютерный зал, перед ней встала своеобразная проблема: восемь миллиардов сайтов и некуда зайти. Вряд ли ей хочется менять в «Фейсбуке» локацию на «психушку» или писать в «Твиттер»: «Сижу рядом с женщиной, которая оторвала себе уши, потому что ей казалось, что у нее в голове жуки». На самом деле ей не приходило в голову ничего, кроме как написать ответ сестре.

– Вайолет, – Эди откинулась назад на своем пластиковом стуле цвета макарон с сыром. – Что ты там делаешь? Звучит как рой цикад.

Вайолет даже не заметила, что «нервнотикала» компьютерной мышкой, снова и снова выделяя то немногое, что она написала.

– Извини. Я пыталась придумать, что сказать Роуз.

– Ты пишешь ей e-mail?

– Нет, просто набираю письмо. Не уверена, что она проверяет ту почту, которая есть у меня. Она ни разу не ответила ни на одно сообщение, которое я или родители ей отправляли.

– Думаешь, она вас заблокировала?

– Так думает мой отец. Но это никак не проверить.

– Не понимаю. Вам не приходит в ответ, что сообщение не доставлено?

– Нет. Отец говорит, что если она нас заблокировала, ее почтовый ящик просто автоматически удаляет наши письма. В любом случае, почему тебя так волнует, помирюсь ли я с сестрой?

Эди пожала плечами.

– Я просто подумала, тебе будет полезно иметь кого-то, к кому ты сможешь пойти, когда выйдешь отсюда.

Через несколько мониторов Коринна застонала:

– Рада, что не упускаю ничего важного в здоровом мире! Эбби сделала прическу в стиле 80-х. Кристал вступила в группу «ДА, Я ДЕВУШКА И НЕ ЛЮБЛЮ РОЗОВЫЙ». Вот умнички!.. Дебилы чертовы. Ненавижу «Фейсбук». Тупицы подпрыгивают, сидя на задницах: «Посмотрите на меня! Посмотрите, что я делаю!»

Вайолет рассмеялась.

– Вау. И сколько человек удалилось у тебя из друзей?

– Скорее уж сколько друзей удалила я.

– Нет, она права, – заметила Эди. – С тех пор, как появились соцсети, количество людей с нарциссическим расстройством личности выросло вдвое. Сейчас стало гораздо больше нарциссов, чем раньше.

– Я всегда вычислю нарцисса, – заявила Коринна. – Она выкладывает фотографии в новом бикини, цитирует Мэрилин Монро и пишет, что большинство парней ее боятся.

– Это просто подростковый эксгибиционизм, – сказала следящая за порядком медсестра. – У девочек вашего поколения очень низкая самооценка. Вот вы и сверкаете вашими интимными частями, потому что ищете одобрения.

От выражения «сверкаете интимными частями» они даже замолчали.

– Даже не хочу знать, на каком сайте ты сидишь. – Коринна вновь обратила свое внимание к Эди. – Нарциссы вечно постят о том, как они научились любить себя.

– Нет, нарциссизм отличается от эксгибиционизма, – сказала Эди с серьезным выражением лица. Она была самоучкой в том, что касалось психопатологий – притом учитывая, сколько времени сама провела в палате. – И нарциссы не любят себя. У них вообще едва ли есть собственное «я». Они направляют всю энергию на создание фальшивого образа, который они носят, как маску. А за ней – ничего, кроме мертвой пустоты.

– Как у социопатов. – Глаза Коринны за густой, как у енота, подводкой были красными, а волосы явно нуждались в мытье. Эди изобразила рукой неопределенный жест.

– Ну, они на полпути к социопатии. У социопатов нет совести. У нарциссов нет эмпатии. Ни те, ни другие не думают, что остальные люди это люди. Нарциссы воспринимают других как пищу для эго, инструменты или продолжение самих себя. То есть для нарцисса ты либо стейк, либо нож для стейка, либо рука, которая режет мясо.

От предложенной Эди аналогии желудок Вайолет сделал небольшое сальто. А она продолжала:

– В любом случае, нарцисс не видит Коринну. Он видит не тебя, а то, что может получить от тебя. Иногда это внимание. Иногда возможность помыкать тобой. Иногда, если они не могут тебя контролировать, они стараются вызвать в тебе страх. Для них это как наркотик.