Голову незнакомца прикрывала широкополая шляпа «а-ля Индиана Джонс». Лицо парня было по киношному мужественным. Треугольная нижняя челюсть с ямочкой посреди подбородка, прямой нос, живые серые глаза под выгоревшими рыжими бровями. Впалые щеки густо поросли такой же рыжей щетиной.

«Револьвер фирмы „Смит энд Вессон“ сорокового калибра, винтовка – „Армалон“, охотничий вариант британской снайперки», – сразу охарактеризовал оружие Кольцов.

Оставался открытым один, но немаловажный, а может, и главный вопрос: «Кто ты вообще такой, мачо-засранец?»

Но первым заговорил незнакомец.

– Shirt! Who are you?[4]

– Туристы, мать твою, – буркнул Кольцов, продолжая держать над головой пистолет.

Вид у него был, конечно, еще тот, некогда белый костюм из-за пыли и грязи приобрел буровато-рыжий насыщенный цвет, фраерская шляпа больше напоминала бесформенный лист лопуха. Лакированные туфли после форсирования безымянной речушки также были далеки от элегантности. Весь этот наряд дополняли подмышечные сбруи с кобурами, которыми был подпоясан детектив.

– What you doing here?[5] – ствол винтовки по-прежнему находился напротив груди Кольцова.

– Гуляем помаленьку, – опять на русском прозвучал ответ. Этот рыжий все меньше и меньше нравился Кольцову. В мозгу уже начал созревать план, как в этом затянувшемся диалоге поставить точку с выгодой для себя.

– Так вы что, русские?! – неожиданно рыжий перешел на родную речь беглецов.

– Нет, китайцы, блин. Коренные, – выругался Кольцов, непроизвольно опуская руку с пистолетом.

– Откуда вы здесь взялись, ё-мое? – округлил глаза незнакомец, забрасывая толстостенный ребристый ствол «Армалона» себе на плечо.

– Летели на белом самолете, да не долетели. Вот, приходится дальше на своих двоих добираться.

– Так вы что, летчики? Что-то в нашей глуши не слышно было, чтобы где-то падали самолеты, – губы рыжего недоверчиво скривились.

– А ты что, в курсе всего происходящего в округе? – демонстративно пряча свой «ПММ» в кобуру, спросил Кольцов.

– По долгу службы приходится, – важно ответил рыжий и, указав на трупы африканцев, добавил: – Егерь здешний, веду непримиримый бой с браконьерами.

– Ну а мы представители большого бизнеса, – Глеб указал на все еще лежащего бизнесмена. – Серафим Кириллович, король игорной империи в Москве, я при нем исполняю обязанности бодигарда.

– А как же вы тут оказались? – С лица егеря не сходила маска недоверия.

– За пять минут не расскажешь, – уклонился от прямого ответа Кольцов.

– Ладно, – согласился рыжий, – давайте сделаем так отвезем дохляков в ближайшую деревню к старосте, а потом заберемся ко мне в логово и там пообщаемся вволю. Давненько я с земляками не трещал, – заметно воодушевился местный сторонник закона. – Кстати, меня зовут Максим Вармаков, местные, правда, переименовали в Мэд Макса. Но сути это не меняет.

– Глеб Кольцов, – представился в свою очередь сыщик, пожимая крепкую мужскую ладонь.

Убитых браконьеров оказалось трое, вооружены они были довольно серьезно: автомат, две штурмовые винтовки, несколько пистолетов и целая коллекция ножей. Приехали покойники на потертом, со срезанной крышей, но от этого не менее мощном внедорожнике «Лэнд Крузер».

Максим носился по саванне на легком джипе «М-151» послевоенной модификации знаменитого американского вездехода «Виллис», на котором до сих пор рассекают по пустыне израильские коммандос.

– Жмуров грузим на заднее сиденье их машины, – распорядился егерь, предварительно обыскав убитых, – и следуйте за мной. Водить машину, я надеюсь, умеешь?

– Приходилось, – усмехнулся Глеб, забрасывая в салон ноги браконьера в тяжелых армейских ботинках...

До африканской деревни действительно оказалось недалеко. Через сорок минут пара внедорожников ворвалась на окраину небольшого населенного пункта, и тут же за машинами устремилась ватага чернокожей голопузой детворы.

Глеб, вертя головой, с интересом рассматривал деревушку. Небольшие хижины были выстроены в форме цилиндров, стены возведены из плотно связанных щитов тростника.

Крыши также были тростниковые, сверху покрытые веществом, издали напоминающим битум. Окна в этих жилищах вообще отсутствовали, а вместо дверей были узкие проемы, завешенные разноцветными лоскутами материи.

Подобные дома никак не вязались с теми постройками, что Кольцов видел в пригороде столицы княжества. Здешние аборигены, в отличие от своих городских сородичей, живя среди дикой природы, не испытывали страха перед хищниками. Хотя, как успел заметить сыщик, большинство мужчин, предпочитавших из одежды лишь набедренные повязки и сандалии из древесной коры, были вооружены короткими копьями с треугольными наконечниками.

Женщины, ведущие хозяйство в своих дворах, носили платья из легкой материи, напоминавшие древние тоги. В некоторых наиболее зажиточных подворьях Кольцов, к своему удивлению, увидел пластмассовые ведра, чашки из фарфора и даже эмалированные кастрюли, подвешенные над дымящимися очагами, но в основном утварь была самодельная, как и тысячелетия назад.

Дом деревенского старосты находился в самом центре деревни и отличался от остальных жилищ лишь размерами, будучи в несколько раз больше.

Максим сноровисто подвел свой шустрый джип к крыльцу дома, резко затормозил, подняв облако бурой пыли, и вывернул руль. «М-151» послушно развернулся на сто восемьдесят градусов.

Глеб лихачить не стал и остановил «Лэнд Крузер» в десятке метров от дома старосты, ожидая, как будут дальше развиваться события.

Сразу же вездеходы окружила орава лоснящихся от пота и сверкающих белоснежными зубами африканцев. Чернокожие аборигены толкали друг друга и беспрерывно лопотали, обсуждая прибывших на непонятном Кольцову языке.

Наконец показались и сановные особы местного масштаба. Впереди шел староста, вряд ли достигший тридцатилетнего возраста, при этом обладавший таким весом, что борцы сумо умерли бы от зависти. В отличие от своих селян, одет он был почти цивилизованно: джинсовые бриджи необъятного размера и яркая майка, под которой колыхались несколько слоев жира. В левой руке, как символ своей исключительности, «жиртрест» держал запотевшую банку диетической «колы».

Из-за мощной спины старосты выглядывал морщинистый и сухой, как чернослив, старичок. Его срамное место прикрывала повязка из змеиной кожи, впалая грудь была увешана гирляндой из разноцветных бус, среди которых особо выделялись пробки от пивных бутылок. Со спины свисала шкура здоровенной гиены, с левого плеча скалилась ее морда, на правом плече старикана, как эполет, был привязан небольшой черепаший панцирь. Узкий лоб украшала повязка из змеиной кожи, расшитая разноцветным бисером, а из-за макушки торчал пучок из игл дикобраза. На руках позвякивали браслеты, украшавшие дистрофические старческие ручки.