— Только не сорвись, — заклинал он.

Совсем рядом на воду шлепнулась веревочная петля.

— Бабы криворукие, — пробормотал Птицелов.

Теперь хочешь не хочешь, а одну руку придется освободить. Он изо всех сил стиснул древко левой, а правой быстро набросил петлю на себя. Та-ак, теперь переменим руки, чтобы петля затянулась под мышками, а не на локтях… Годится…

— Тяните, доходяги! — крикнул он.

— А-а, — донеслось с берега, — ща-ас…

Веревка дернулась, натянулась, петля захлестнула подмышки. Хорошо хоть, что толстая резина защитного комбинезона не давала грубому вервию врезаться в кожу.

— Эй, ухнем!

Птицелова сдернули с места, и он, потеряв опору под ногами, погрузился в вонючие воды с головой.

Массаракш вашу…

Фыркая и отплевываясь, Птицелов вынырнул, ощущая, как горит кожа, и нестерпимо чешется в носу. Противогаз, оставленный на берегу, теперь не казался Птицелову мешком для удавленника.

Опять таблетки горстями жрать, с тоской подумал он. И волосы сбривать, а ведь только отросли. Массаракш и массаракш!

Отмытый до скрипа, начисто выбритый, воняющий дезактином, голодный и злой, Птицелов выбрался из палатки санобработки. И вытаращил глаза.

«Когда же они успели столько наворотить?» — подумал он, дивясь масштабу произошедших в лагере изменений. Пять палаток возвышалось на пятачке вокруг разложенных на брезенте находок. В двух палатках жили дэки — оказывается, привезли новую партию. Одна палатка была отдана под полевую кухню. Еще одну занимала охрана во главе с капралом Панди. А в пятой располагалось нечто вроде лаборатории, при которой неотлучно находился столичный эксперт. Там же стоял полугусеничный вездеход с генератором в кузове. Толстый черный кабель вился от генератора к лаборатории.

После беглого осмотра «деталюху», больше похожую на мутанта неизвестной породы, отволокли в палатку к эксперту. Вымотанных до полусмерти, но счастливых Птицелова с Обломом загнали на санобработку. А после оставалось лишь набить брюхо, подымить махоркой да завалиться спать. Но оказалось, что у начальства свои виды. Едва делинквенты затолкали в себя по миске бобов с тушенкой и с отвращением выпили по кружке йодового чая, как на пороге кухни вырос рядовой Boxy и сообщил, что господин капрал велят воспитуемым Птицелову и Облому предстать пред светлыя очи эксперта. Поминая всуе интимные отношения капрала со всеми его близкими и дальними родственниками, дэки вылезли наружу. На ходу раскурили самокрутки.

Столичный специалист встретил их у входа в лабораторную палатку, сияя, как намасленный блин.

— Мое имя Гонзу, — представился он. — Доктор технических наук Гонзу Мусарош.

— Гы, почти что Массаракш, — прокомментировал Облом вполголоса, и, ощерив не слишком зубастую пасть, отрекомендовался: — Облом, с вашего позволения, сударь. Уголовник. Чем могу?

— А вы? — спросил Мусарош у Птицелова.

Тот смутился. Что он мог о себе сказать?

Южный выродок. Мутант из-за Голубой Змеи. Вот и все.

— Птицеловом его кличут, — встрял Облом. — Он парень стеснительный, но настойчивый. Ведь это он ту самую деталюху в речке нашел.

— Позвольте искренне поблагодарить вас от себя лично и от лица сотрудников нашего Отдела! — с жаром произнес доктор Мусарош.

— Какого такого Отдела? — простодушно поинтересовался Облом.

Эксперт растерялся. По лицу его было видно, что он сболтнул лишнего.

— Прошу ко мне, — сказал он. — Извольте, так сказать, полюбоваться на дело рук своих…

— Да мы уж вроде налюбовались, господин ученый, — протянул Облом. — Пока волокли эту дуру, сто потов сошло… Верно, Птицелов?

Тот промолчал.

— Поверьте, усердие ваше будет по достоинству вознаграждено, — заверил его Мусарош. — И потом… такого вы видеть не могли…

— А ну если так, — Облом подмигнул Птицелову, — тогда конечно…

Мусарош откинул полог палатки, жестом пригласив делинквентов войти. Пришлось принять приглашение.

Да, такого они еще не видели. На длинном, обитом жестью столе возвышался огромный аквариум, литров на сто пятьдесят, заполненный синей жидкостью. От аквариума тянулись разноцветные провода и исчезали в металлических ящиках, которые сдержанно гудели и перемигивались разноцветными лампочками. То, что плавало в аквариуме, Птицелов поначалу принял за диковинную рыбу. Угловатое создание, покрытое сизыми бахромчатыми отростками, сквозь стекло таращило на людей выпуклые бельма, усыпанные множеством крохотных красно-фиолетовых кристаллов.

— Смотрите, что сейчас будет, — заговорщическим тоном проговорил доктор Мусарош.

Он приблизился к аквариуму и приложил к стеклу костлявую длань. Несколько мгновений создание оставалось совершенно безучастным и вдруг выбросило пучок щупалец. Птицелов против воли ахнул. Это были те самые щупальца, что обхватили багор. Но когда Облом и Boxy, пыхтя от усердия и осыпая окрестности отборнейшими массаракшами, вытащили на берег и Птицелова, и багор, и «деталюху», щупальца исчезли — на прибрежном песочке лежала облепленная черно-зеленой тиной глыба не пойми чего. И вот теперь ее, значит, отмыли! Ну-ну…

Эксперт отнял ладонь от аквариума, зачем-то внимательно осмотрел ее и даже обнюхал, после чего сказал:

— К сожалению, вы не можете, коллеги, оценить по достоинству всей грандиозности своей находки…

— Где уж нам… — пробормотал Облом.

Доктор Мусарош виновато улыбнулся.

— Даже я не могу осмыслить сейчас всю ширь открывающихся перед нашей наукой перспектив, — возгласил он. — Понимаете, коллеги, по-видимому, мы имеем дело с… — он ткнул пальцем в аквариумное стекло, «деталюха» немедленно отреагировала выбросом пучка щупалец. — Отдельным узлом квазиживого механизма! Не исключено, что возникшего в этих скорбных местах в результате неведомых нам автоэволюционных процессов!

— Видал?! — брякнул Облом.

Тот безразлично пожал плечами. Железная птица, полуживотное-полумашина, очень похожая на ту, что похитила Лию, — и только-то! Птица мертва, убита взрывом, и она не в силах помочь ему спасти любимую девушку. Нужно найти ее пилота, если только он уцелел.

Доктор Гонзу Мусарош, видя совершенное равнодушие в глазах «коллег», осекся. Порылся в бумагах на своем столе, извлек мятый лист официального бланка. Откашлялся.

— Впрочем, я пригласил вас сюда не для научного диспута, — сказал он. — Мне поручено вручить лицам, которые сделают наиболее ценную для науки находку, это постановление о переводе их на контрактную службу в Особом Юго-Западном округе. С правом жительства по окончании срока контракта в центральных районах Свободного Отечества. Осталось лишь вписать имена. Ваши имена, господа делинквенты. С чем вас и поздравляю!