Ну как хотя бы вот про этих злое скажешь — относились они к Порубору очень даже неплохо, да и меж собой дружны, смешливы. И, к примеру, уж никак не поверил бы Порубор в то, что, допустим, Векса с Трендей тайно приносят своим богам человеческие жертвы, ну не поверил бы, потому что слишком хорошо их знал. Обычные люди варяги, и всё тут. Не лучше полян, не хуже.

Порубор поворочался еще, подгреб под голову хворосту и незаметно уснул, свернувшись калачиком под густыми лапами ели. Спал спокойно, без всяких сновидений, а когда проснулся, все вокруг давно уже встали. Перекусили на скорую руку и, оставив Никифора с отроком сторожить лошадей, решили осмотреть местность. Проводник им пока вроде не требовался — далеко уходить не собирались. Покрутиться малость вокруг да около урочища, мало ли что на пути попадется. Для начала подошли к урочищу, обнаружили у самого частокола чьи-то обглоданные кости, затем Снорри забрался на дуб, осмотрел окрестности. Посовещавшись, все решили расспросить-таки Порубора. Спустились к берегу, подозвали:

— Что там за высоченная сосна на закате солнца?

— Нет там никакой сосны, — уверенно ответил парень. — И не было никогда. Показалось вам.

— Да как же показалось? — рассердился Снорри. — Полезай-ка на дуб да посмотри, коль не веришь!

Делать нечего, — хоть и боялся Порубор высоты сызмальства, а поплевал на руки, да полез. Как белка, с ветки на ветку. Вот один сук, вот другой — не заметил, как уже и вершина. Глянул вниз — мама дорогая! Высотища-то! Эдак кувырнешься — костей не соберешь. Глянул на закат и обомлел. И правда, не соврал Снорри — верстах в пяти от капища высилась одинокая сосна. Но ведь раньше ее там не было! И вырасти она не могла за год, ну никак не могла, не могла — и всё тут! Но ведь вот она! Порубор помотал головой, помолился Перуну с Ярилой — сосна не пропадала. Как высилась нагло, так и высилась.

— Чудо какое-то, — спустившись, пожал плечами отрок. — Ну не было раньше ее! Не было.

— Что спорить? — со смехом воскликнул ярл. — Пойдем посмотрим, что там за невидаль.

— И меня возьмите, — попросил проводник. — Сам, своими глазами взгляну.

— А живот не схватит? — спросил Снорри. Все засмеялись, и Порубор обиженно покраснел.

Небольшой острожек открылся для отряда Хельги неожиданно. Едва выбрались из оврага, так сразу чуть было не уперлись в высокий частокол.

— А вот и сосна! — шепнул Порубор, показывая на узкую, замаскированную сосновыми ветками башню. — Ловко придумано! Издалека на башню уж нипочем не подумаешь.

— Молчи. — Обернувшись к нему, Снорри приложил палец к губам. Они еле успели укрыться в овраге, как из лесу к острогу вылетели всадники — видимо, с охоты. Довольно большой отряд — человек с полсотни, — и первым скакал князь. В блестящем шлеме, с коротким копьем, с плащом, развевающимся за спиною, как алые крылья. Носат, рыжебород, бледен.

— Дирмунд! — узнав, прошептал Хельгй.

— А рядом с ним — Лейв, — показал Снорри. — Эх, сбить бы стрелой эту Копытную Лужу.

— Пока не время.

Прогрохотав по небольшому мостику через узкий ручей, кавалькада скрылась за частоколом острога. Слышно было, как заскрипели засовы в воротах.

— Будем брать? — азартно потер руки Снорри.

— Нет, — сказал ярл. — Их слишком много. Устроим засаду, возьмем языка. И может быть, удастся сразиться с князем.

— Ты хотел сказать, с Дирмундом Заикой?

— С ним.

Кивнув, ярл снова укрылся в овраге — по дороге к острогу на взмыленном коне скакал одинокий всадник. Лупоглазый, словно бы прилизанный, с бородавкой на левой щеке.

— Где-тось я видал его в Киеве, — всмотревшись, произнес Порубор. А Снорри предложил:

— Захватим?

Хельги хотел уж было согласиться — и в самом деле, добыча сама шла в руки. Снорри раскрутил аркан… В этот момент заскрипели ворота, и целый отряд вылетел навстречу всаднику.

— Давно ждем тебя, Ильман! — закричал, гарцуя на коне возле ворот, Истома Мозгляк. — Новых отроков скоро ли привезешь?

— Скоро. — Ильман Карась спешился за воротами, бросил поводья подбежавшему Грюму, обернулся к Истоме: — Харинтий Гусь, людокрад известный, к старому капищу не сегодня завтра должен двоих привезти. Потом еще нескольких.

— Побыстрей бы. — Истома Мозгляк усмехнулся. — А то князь-батюшка гневаться изволит. Маловато, говорит, людишек в дружине, тебя вот недобрым словом поминал.

— А вы б еще больше их живота лишали, отроков-то, — ощерился Ильман Карась. — Так никаких людишек не напасешься!

— А то уж не твое дело, Ильман. — Рассмеявшись, Истома спешился, взял гостя под руку и повел к крайней избе: — Хватит тебе ругаться, лучше откушай с дороги да кваску испей. Только не кричи так громко — аж на весь лес, — князь-батюшка почивать после обеда лег, утомился. На ночь-то игрища воинские назначены. То-то потешимся!

Пройдя через двор, Истома с Ильманом Карасем скрылись в избе.

Хельги-ярл обернулся к своим:

— Слыхали?

— Да уж.

— Ночью разделимся, — сказал ярл. — Как только начнутся эти их игрища, я и Снорри проникнем в острог, а ты, Конхобар, вместе с Никифором и Порубором захватите кого-нибудь в суматохе. Только без шума.

Ирландец молча пожал плечами. Когда это он тут «шумел»?

— А я того лупоглазого признал, — вдруг подал голос проводник. — Это Ильман Карась, живоглот известный. Ну и людишки тут собрались, тьфу! — Отрок презрительно сплюнул, затем обернулся к Хельги: — А если засаду устраивать, так лучше, чем на краю болота, места нет. Я-то там почти каждую тропку знаю, а ежели кто чужой полезет, обязательно в трясину забредет.

— И далеко ль до болота? — поинтересовался ярл.

— Да не так и далеко, только неудобно. Дороги нормальной нет, одни гати. Лучше б сейчас отправиться, покуда дойдем, как раз стемнеет.

— А Никифор? — вспомнил ярл.

— Да справимся мы и без него, — со всей серьезностью заверил Ирландец. — Идем, парень.

Напутствуемые товарищами, Порубор с Ирландцем ужами скользнули из оврага наверх и скрылись в лесной чаще. Хельги-ярл и Снорри обратились в недвижных идолов и так, замерев, ждали наступления темноты. Где-то совсем рядом журчал ручей, а за ним, на поляне, токовал тетерев. Викинги даже вздремнули по очереди — сначала Снорри, затем, уже ближе к вечеру, сомкнул глаза и ярл.

Хельги приснилась Сельма, в который раз уже, — светловолосая, синеглазая, белокожая, она словно бы звала молодого мужа к себе, манила, убегая вдаль, и вдруг — пропала. К чему бы такой сон? Может быть, к тому, что он, Хельги-ярл, уж слишком давно не видел Сельму. Конечно, скучал по ней и по маленькой Сигрид и всё больше спрашивал себя — а правильно ли он поступил, оставив семью за морем? Может, стоило взять их с собой? Нет, пожалуй, всё-таки не стоило. К чему без надобности рисковать жизнями близких? Тем более не имея четкого положения в обществе. Кто он здесь, Хельги-ярл? Молодой варяг, искатель удачи и славы, каких много. Ни кола, ни двора, ни серебришка. Впрочем, нет, серебришко-то имеется — осталось от хазарского похода, — да вот только тает с каждым днем, словно сугроб в теплом мае. Этак скоро и вовсе ничего не останется. Может, не следует дожидаться такого дня, а заранее наняться на службу к князю Хаскульду либо предложить свои услуги какому-нибудь зажиточному купцу?